Психология и психотерапия семьи - стр. 82

Я. Я всей душой хочу быть с вами обоими, но не знаю, как это сделать.

Комментарий.Меня переполняла горечь, когда я все это говорил. И в то же время я знал, что я у цели и что мне уже не придется злиться на него. Подтверждением были его слезы, когда он всхлипнул, пытаясь сказать что-то…

Я. Вы не обязаны говорить. Ноя очень хочу, чтобы вы говорили с нами сейчас.

Муж. Я не могу. Это слишком печально…

Я. Это?

Муж. То, что…

Я. Ну тогда скажите так: «Я расстроен потому, что очень хочу быть с вами сейчас, но я не могу, потому что не знаю, как это сделать… (Прошло несколько минут.) Знаете, я вдруг понял, что и мне нелегко говорить о своих сильныхжеланиях. Мне легче говорить с вами о разных вещах, чем рассказать о своем желании быть ближе к вам. Я понял, что еще не говорил о себе и все, что я могу, – это вот так – нерешительно – говорить о вас.

Комментарий. Слезы навернулись мне на глаза, я чувствовал, что улыбаюсь сквозь слезы. Он (муж) смотрел на меня тоже сквозь слезы.

Я. Это лучше, чем дискутировать или зря говорить о том и о сем. Хотя, конечно, это невеселое занятие. Но я чувствую себя ближе к вам, потому что мы оба испытываем одно и то же.

Муж. Мне легче справиться с этим чувством, когда я мчусь на машине…

Комментарий.К этому моменту я, кажется, закончил разбираться с собой и был свободен, чтобы снова обратиться к нему. Я вновь предложил ему то же самое, что и сначала, хоть и в измененной форме.

Я. Я очень хотел быть близок к вам, но не знал, как это сделать, а теперь я наконец знаю.

Он начал плакать сильнее, закивал и отвернулся. Его жена мягко дотронулась до него: «Знаешь, это напоминает мне время…» Я прервал ее: «Оставьте его в покое… Вы сможете поговорить с ним после». Я хотел, чтобы он остался здесь, со своими чувствами, а не уходил куда-то…

В этот момент я мысленно оставил их и посетил моего отца. Я летел в прошлое через сцены из своей истории, как маленькая колибри. Я ясно вспомнил тот единственный раз, когда мой отец ласково потрепал мои волосы. Мне стало мучительно ясно, как мне все это время не хватало этого его прикосновения, не хватало теплого разговора с ним. Ведь он никогда не говорил, что любит меня или даже что я нравлюсь ему. Помню, как я был удивлен, случайно услышав, как в разговоре с одним из моих друзей он с восхищением отозвался обо мне… Я вернулся назад на нашу встречу, опять увидел обоих супругов. Они смотрели на меня. Я поделился своими мыслями. Тогда муж рассказал ясно, отчетливо, сквозь светлые слезы о своей тоске, вспомнил, как отец учил его водить машину, и это были единственные минуты близости его с отцом. Чтобы усилить его переживание, я предложил ему представить себе своего отца. Он не мог. Он только плакал. «Вы скажите ему, – предложил я, – как вы хотели быть ближе к нему и что вы не знали. как это сделать».

После очень длинной паузы он сказал: «Я часто был так расстроен и зол на него, но я только сейчас понял, что и он не умел…».