Психология артистической деятельности: Таланты и поклонники - стр. 40

В некоторых операх и трагедиях сочетаются сразу несколько из перечисленных выше тем любви и смерти. Однако это не дает большого преимущества, поскольку может привести к падению напряженности. Возникает опасность, что публика не примет произведение всерьез, сочтя его не трагическим, а нелепым. Именно это произошло с двумя операми Верди – «Трубадуром» и «Силой судьбы», хотя они и сохранили популярность благодаря своим музыкальным достоинствам.

Можно было бы продолжать описание способов переплетения тем любви и смерти во многих знаменитых (а следовательно, нашедших для себя наиболее широкую аудиторию) драматических и оперных произведениях, но пока достаточно отметить, что подобное сочетание является особенно мощным катализатором эмоций. Любовь, занимающая в этой паре, по-видимому, главное место, проявляется во всем своем величии тогда, когда встречает на своем пути препятствия или преждевременно обрывается. С драматической точки зрения финал наподобие «и они жили долго и счастливо…» кажется слишком скучным, да и неправдоподобным.

Разновидность темы смерти, имеющая, по-видимому, очень глубокий архетипический смысл, – это тема жертвоприношения. Первобытные племена верили в необходимость приносить богам жертвы, зачастую – человеческие и чрезвычайно ценные (например, молодых и красивых девственниц). Позднее вместо людей в жертву стали приносить животных (например, ягнят или коз). Жертвоприношение может быть даже совершенно символическим. Христиане считают принесение Богом в жертву своего любимого, единственного, непорочного и совершенного Сына достаточным для того, чтобы навсегда искупить грехи всего человечества, при условии, что люди сами каким-то образом примут участие в этом великом событии (например, принимая хлеб и вино в таинстве причастия и признавая Иисуса Христа Спасителем).

Потребность в жертве, как представляется, связана с несколькими психологическими механизмами. Во-первых, жертвоприношение обеспечивает искупление вины: за наши грехи и за грехи всего общества расплачивается кто-то другой (желательно, не мы сами, а наш представитель). Во-вторых, мы чувствуем, что боги станут к нам более благосклонны, если мы претерпим определенные лишения. Чем более совершенным и желанным является объект, от которого мы отказываемся, тем более довольны, а следовательно, щедры и снисходительны будут божества. Третий психологический механизм, задействованный в ритуалах жертвоприношения, – это идея заимствования неких ценных атрибутов жертвы, включение в себя части ее духа.

В связи с этим проясняется происхождение слова «трагедия». В Древний Греции культ бога плодородия Диониса (известного также под именем Вакх) включал в себя экстатические танцы; экстаз достигался после жевания листьев плюща и определенных видов грибов. Эти ритуалы, в которых участвовали женщины-вакханки, проводились в зимнее время на высоких горах и завершались символическим убийством Диониса в облике козла (tragos), которого разрывали на куски и съедали сырым. На этой стадии участницы празднества становились «enthusiastikos» (обретали «бога внутри себя»). Позднее празднества Диониса были перенесены на весну и проводились во многих городах-государствах Древней Греции; составной их частью стали так называемые «tragoidiai» («песни козлов»). К концу VI века до н. э. праздник Диониса в Афинах уже славился постановкой драматических представлений, которые мы теперь называем «трагедиями» (Glover, 1990). Возникает соблазн предположить, что смерть оперной героини (например, Мими или Виолетты) или гибель идеального героя (Ахиллеса, Зигфрида) – это своего рода пережиток присущей людям склонности к жертвоприношениям. В таком случае мифы, трагедии и оперу можно рассматривать как наследие древних ритуалов жертвоприношения.