Психологическое литературоведение - стр. 33

(145), сопереживание (84), восхищение (70), волнение (25). Среди частотных лексических единиц оказались также слова чудо, святыня, кощунство. Приводя эти данные, Богат, правда, спорит с приписыванием ему «веры в Бога», но когда он говорит о «безрелигиозной нравственности, нравственности коммунистической, наследующей все лучшее, что содержится в этическом опыте человечества», пишет он, по сути дела, в религиозном ключе. Показательным в плане принадлежности текстов Евг. Богата к «светлым» может быть аннотация к его книге «Ничто человеческое…», изданной в серии «Личность. Мораль. Воспитание». Она начинается с фразы «Нет ничего более ценного в мире, чем сам человек».

К «светлым» следует отнести и тексты лауреата Нобелевской премии мира (1952) А. Швейцера, который «оставил преподавание в Страсбургском университете, игру на органе и литературную работу, чтобы поехать врачом в Экваториальную Африку <…> с великой гуманистической задачей». Одна из его книг носит название, давшее общее обозначение его отношению к миру – «Учение о благоговении перед жизнью». К «светлым» следует отнести и такие произведения, как «Эта странная жизнь» Д. Гранина об энтомологе А. А. Любищеве, «Дом на набережной», «Обмен» Ю. Трифонова, «Дети Арбата» А. Рыбакова о Саше Панкратове – юноше с чистым взором.

Для «светлых» текстов характерно обращение к предметам и явлениям, в которых может быть усмотрена «целостность». Характерно, однако, что под это обозначение могут попадать предметы или поступки вовсе не целостные. Так, в рамках одного из исследований по эстетике (кстати, многие собственно искусствоведческие тексты также оказываются «светлыми»), проводился эксперимент по номинации разных объектов материального мира (Крупник, 1985). Испытуемым предъявлялся неровный корень дерева, которому они должны были дать название. Среди ответов были и «Сгусток всего ушедшего из мира», и «Эволюционное дерево», и «Потусторонний мир», и даже «Хаос». Но все эти названия охарактеризованы автором исследования как такие, для которых характерно «видение мира во всей его целостности» (там же, с. 153).

Семантика «светлых» текстов тесно связана с их стилем. Он эмоционально приподнят, возвышен, что соответствует описанию благородных целей, к которым стремятся персонажи «светлых» текстов. При описании неблаговидных, нечестных поступков или недобрых идей в «светлых» текстах появляется пафос гневного разоблачения. Иногда возможна ритмизация текста (А. Салынский «Ной и его сыновья»).

Синтаксис «светлых» текстов характеризуется частыми красными строками. Вот как, к примеру, располагает свой текст В. Шкловский (Шкловский, 1919):

В другой книге Шкловского, «О теории прозы», почти каждая фраза написана с красной строки.

«Светлые» тексты описывают мир идей и поступков, которые могут быть названы возвышенными. Лексика «светлых» текстов в полной мере соответствует их стилю. Особое место среди средств создания выразительности «светлых» текстов занимает возвышенная лексика русского литературного языка, пришедшая из языка русских церковных книг, обрядов, песнопений, языка религиозной речи, отличающаяся «особенно значительным и величественным содержанием» (Введение в литературоведение, 1976).