Психиатрия - стр. 237

Пациент явно претендует на изобретение чего-то наподобие вечного двигателя. Он упускает из виду тот факт, что вода не будет следовать его указаниям и течь из одной точки в какую-то другую: она двигаться не будет и климат тут не при чём.

Почему всего одна логическая ошибка так сильно влияет на умственную деятельность пациента и почему бы эту ошибку ему не исправить, понять достаточно сложно. Если игнорировать тот факт, что функцию целевого представления выполняет бредовая либо сверхценная идея. Такие идеи составляют основу болезненной когнитивной структуры. Она по законам целостности подчиняет себе все частные детали, имеющие к ней какое-то отношение. Может быть, дело и в том, что уверенность упомянутого пациента символизирует его патологическую убеждённость в особом собственном положении среди людей: «Любая точка, если на ней нахожусь я, всегда будет выше всех остальных, где находится кто-то другой». Помимо случаев бреда и сверхценных идей паралогическое мышление может быть свойственно индивидам с глубоко укоренившимися заблуждениями и предрассудками – навязанными сверхценными идеями. Приведём наблюдения.

1. Пациент после пяти лет безработицы с помощью отца устроился на работу по своей специальности (программист) и с приличным заработком. С профессиональными обязанностями он справлялся без особых проблем, был на хорошем счету. Некоторое время спустя он стал замечать, что коллеги подшучивают над ним, на что-то многозначительно намекают и как бы склоняют его к мыслям о женитьбе. Например, говорят, что «работа теперь у тебя есть», «такой зарплаты хватит, чтобы содержать семью», «в 30 лет заводить семью самый раз, такие браки распадаются реже, чем ранние» и т. п. Однажды в разговоре между собой коллеги сказали, что в соседнем отделе работает «славная девушка» и «незамужняя», «её надо бы познакомить с нормальным парнем, таких теперь мало». В конце концов пациент понял, что сотрудники «сговариваются женить его насильно». «Я вообще не собираюсь жениться, тем более принудительно. Но на меня стали оказывать такое давление, что я не выдержал и подал заявление на увольнение». К недоумению руководителя учреждения, как тот его не уговаривал его остаться на работе, уволился. Следующие три года он не работал, «убивал свой досуг» за чтением книг и компьютером. С помощью знакомых отца ему он вновь получил работу программиста с зарплатой 1 тыс. долларов США. На этот раз «странно» повёл себя его коллега, однокурсник по университету. Последний стал опаздывать на работу, покидать её раньше времени, откладывать решение вопросов, запускать дела, а на просьбы и замечания пациента раздражаться, грубить. «Через месяц я понял, что он специально ведёт себя так. Ему надо было дискредитировать меня», он определённо вынуждал меня «уволиться, чтобы самому остаться на работе». Спустя три месяца пациент «вышел из терпения» и оставил работу – «ничего другого мне уже не оставалось». Уговоры не увольняться, обещания повысить в должности не помогли. После двух лет безделья пациент решил пойти работать в органы внутренних дел. «Я устраиваюсь на работу сам, по объявлению, значит, тут я буду более нужен». Мотивирует своё решение «соотношением компетенции, зарплаты и возможностей». В данном случае, судя по этой истории, пациент перенёс по меньшей мере два отчётливых приступа болезни с паранойяльным бредом преследования, а по окончании последнего вновь попытался найти работу.