Прыжок льва - стр. 34

– А что это за мальчик находится с ней? – уточнил Ганнибал так, словно ничего особенного не произошло, – сын Памплония?

– Это мой сын, – признался Федор, решив пойти ва-банк: «Будь, что будет!»

– Ах вот оно, что! – ухмыльнулся Ганнибал и даже оставил в сторону тарелку с мясной закуской. – А я все не мог понять, зачем тебе такие заложники. А они вовсе и не заложники. Значит, Юлия осталась с тобой добровольно. Отлично! Просто великолепно!

Федор не знал, что и думать. Глядя на веселое лицо Великого Карфагенянина, он не мог понять, издевается тот или говорит всерьез. Но следующий его вопрос вновь припер к стенке Федора.

– А когда же ты успел… – проговорил Ганнибал, на секунду замявшись, подбирая нужное слово, – зачать этого сына. Ведь ему уже больше трех лет. Наш поход тогда еще не начался…

И вдруг по его лицу проскользнула догадка.

– Как ты вообще появился в Карфагене? Мне кажется, ты что-то утаил в прошлый раз, когда рассказывал мне о спасении Магона. Ты его действительно спас или все было иначе?

Этот вопрос был посерьезнее всех предыдущих. Для Чайки настал момент истины.

– Все так и было, – выдавил он из себя, стараясь смотреть в глаза Ганнибалу, – почти. Я действительно спас ему жизнь у скифов в Крыму, но… потом я не сразу оказался в Карфагене. Наш корабль попал в шторм и утонул неподалеку от этих самых бегов. Я один выжил, оказался в Таренте и сошел за деревенского парня. В общем, попал на службу в морскую пехоту римлян. Выхода у меня не было. А потом судьба привела меня в дом сенатора, где я увидел Юлию и влюбился в нее.

Федор умолк на мгновение, но нашел в себе силы продолжать. Ганнибал слушал не перебивая.

– Затем у нас была ночь любви прямо в доме сенатора. Наутро нас застали вместе. Я убил нескольких римлян и в тот же день, переодевшись, бежал в Карфаген. А Юлия… осталась. Лишь позже, когда мы уже вторглись в Италию, я узнал, что у нее есть ребенок.

– Теперь ясно, за что ты так ненавидишь Марцелла, – кивнул удовлетворенный Ганнибал, – Марцелл знает, что это твой сын?

Федор кивнул.

– И все равно предпочитает молчать, боясь молвы. Это ему не выгодно, – проговорил пуниец, уже рассуждая вслух, – ну что же. Сама судьба благоволит к тебе, Чайка. Если ты боялся, что я заберу Юлию в заложницы, то можешь забыть об этом. Даже если бы я приставил клинок к ее горлу, Марцелл все равно не сдался бы мне на милость. Так что эта жертва мне не нужна. Можешь жить спокойно и рассказать ей об этом. Ты собираешься признать мальчика?

Федор кивнул.

– Я хочу дать ему финикийское имя.

– Это возможно, – кивнул Ганнибал и многозначительно добавил, – правда, многие в Карфагене будут не в восторге от такого союза. Пока ты рядом со мной, я смогу вас защитить. Но имей в виду, что на другой территории я не всевластен. Помни об этом.

Намек был ясен. Но Чайку это не пугало. Казнь была отменена, а новая жизнь только начиналась.

– А кроме того, ты хорошо знаешь Тарент, – продолжал размышлять Ганнибал, – это надо использовать.

В ту ночь Федор почти не спал от возбуждения и радости. Несмотря на желание немедленно усилить группировку войск на подступах к Таренту, Ганнибал разрешил ему коротко навестить Юлию и сообщить последние новости, однако время выступления менять не стал. И Федор условился, что двадцатую хилиархию отведет к месту новой дислокации Урбал, неплохо справившийся со своими временными обязанностями при осаде Рима. А он, побывав на берегу, присоединится к войскам уже на месте.