Прямой эфир - стр. 39
Звуковой сигнал, известивший меня о прибытии лифта подействовал отрезвляюще – я быстро проскользнула вглубь кабинки, и, забившись в угол, прижала к себе небольшую коробку со свежими пирожными, переживая, что в ставшей уже привычной утренней давке, не смогу донести их до кабинета. Что делать, уставшие к концу недели работники, не слишком-то милы и обходительны в столь ранний час, и то и дело норовят пихнуть тебя локтем, напрочь забывая о приличиях.
– Чего вы так рано? – сбиваюсь с шага, заметив устроившегося на моем рабочем месте Лисицкого. Немного потрепанный, помятый и совершенно невыспавшийся начальник подпирает кулаком щеку и уже не сводит с меня своих внимательных глаз. Еле заметно улыбается, и, молча, следит за моими движениями: наблюдает, как я неспешно снимаю свой пуховик и прячу в небольшом шкафу; словно прикованный, провожает взглядом мою руку, расстегивающую молнию на сапоге, и отмирает только тогда, когда я встаю с кресла, уже нацепив на ноги туфли.
– Вам нужно больше отдыхать. За то время, что я у вас работаю, вы постарели лет на десять.
– Хочешь сказать, я уже не такой привлекательный? – развалившись, он сцепляет руки в замок, и от скуки начинает раскручиваться на моем стуле, запрокинув голову назад и теперь разглядывая потолок.
– А разве вы когда-то таковым являлись? – не могу его не поддеть, торопливо включая технику. До начала рабочего дня осталось десять минут, и я буду не я, если к этому моменту не подготовлю кабинет к плодотворной работе. – Вставайте. Нечего тут кружиться без дела. Приведите себя в порядок, а я сварю крепкий кофе.
– Разве это не противоречит твоим принципам?
– Немного. Но я готова пойти на уступку, – хитро прищурив глаза, ставлю перед ним картонный короб, перевязанный голубым бантом, и отряхиваю ладошки. – В честь праздника.
– А это, значит, подарок? – Вячеслав Андреевич тянется к ленте, не сумев скрыть от меня восторга. Быстро развязывает и снимает крышку, тут же ее захлопывая.
– Шутишь? Я ожидал, что ты подаришь мне блокнот или на худой конец галстук, – разыгрывая недовольство, Лисицкий сводит брови на переносице.
– Вот еще. Вы слишком мало мне платите, чтобы я могла позволить себе покупку дизайнерской удавки. Да и будем честными, вы даже эти пирожные не заслужили.
– Разве? Я дважды давал тебе отгул, и самостоятельно готовлю себе кофе. Чтобы ты понимала, этот факт бьет по моему самолюбию – даже мой заместитель не знает, как пользоваться кофемашиной.
– А вас никто не заставлял, брать меня на должность помощницы. Так что, даже не рассчитывайте, что я испытаю угрызения совести, – роюсь в своей сумке, отыскивая органайзер, и, наконец, заканчиваю приготовления к работе.
– Ладно, тогда, что не так?
– Вы надули меня, – даже не думаю спрашивать разрешения, воруя капкейк из-под его носа. – Я скоро умру здесь от скуки, в то время как вы обещали мне постоянное движение и возможность присутствовать на важных сделках!
Я отхожу подальше, деловито поправляя ворот рубашки, и откашлявшись, настраиваюсь на произнесение речи, пока мой многоуважаемый босс переваривает услышанное.
– Перейдем к официальной части, – вытягиваясь по струнке, цепляю на лицо улыбку. – Дорогой Вячеслав Аркадьевич, в этот прекрасный январский день, хочу пожелать вам удачи в работе, крепкого здоровья, и что самое важное, наконец, научиться воплощать в жизнь каждое бездумное обещание, что когда-либо слетало с вашего языка.