Провинциалы. Книга 5. Время понимать - стр. 10

Каждое утро собираясь на работу, не зная, какие сюрпризы ей готовит теперешняя суетная жизнь, она то с короткой, то с затяжной грустью вспоминала прежние времена, когда ее день, сначала комсомольского, а потом и партийного функционера, был четко спланирован, расписан, каждое принимаемое решение готовилось и выверялось долго и тщательно, были грамотные помощники и было время самой вникнуть в суть каждой проблемы. Принимая приглашение губернатора, которого знала, можно сказать, всю сознательную жизнь (и даже в свое время способствовала продвижению молодого активного комсомольского лидера), со всеми его положительными и отрицательными чертами, она и нынешнюю свою работу в новой и не понимаемой ею стране представляла такой же неторопливой и основательной. Но первые же дни в качестве заместителя председателя краевого правительства заставили расстаться с иллюзиями и вспомнить теоретический багаж, который объяснял плохую управляемость и непрофессионализм периода социальных сломов перемешиванием слоев, когда вниз закономерно опускался слой создателей предыдущего строя, а «кто был никем» (явные или тайные противники правящей системы) «становился всем». А если излагать яснее, к власти приходили те, кто яро рвался ко всему, что было прежде недоступно, а дорвавшись, бездумно и азартно принимался разрушать достижения предшественников и охаивать все, что те делали.

Наиболее сообразительные довольно скоро начинали осознавать, что принципы управления обществом при любом строе по сути неизменны, и уже тихо, без афиширования, возвращать в прежние кабинеты на прежние или схожие должности тех, кого совсем недавно изгоняли.

Духина, как и ее бывшие коллеги, а теперь и многие из нынешних, также пережила период обидного и непонимаемого забвения, унижений, запрета на свое мировоззрение, на свое прошлое и, вполне возможно, стала бы безоглядным критиком нового строя, если бы не неожиданный выверт судьбы, востребованность старой социалистической идеи населением, позволившая молодому коммунисту, в годы горбачевской перестройки возглавлявшему краевую комсомольскую организацию, стать губернатором. И принимая предложение единомышленника и коллеги, она предполагала сделать многое по-своему, так, как считала правильным.

Знакомые, с которыми она делилась своими планами по сохранению хороших традиций и дел прежнего строя, первое время охотно поддакивали ей, но постепенно, по мере того как правительство разбавлялось людьми, пусть и из бывших комсомольско-партийных работников, но уже постигших секреты капиталистического обогащения, успевших обрести материальную независимость и отказавшихся от прежних убеждений, начали отмалчиваться. И наконец на одной из планерок губернатор выговорил ей за то, что она не совсем понимает текущий момент.

Вечером она напросилась на неофициальный разговор, считая, что имеет на это право. Пока хозяин кабинета подписывал очередную порцию распорядительных бумаг, сама заварила крепкий чай, разлила по тонким фарфоровым чашкам, тем самым создав домашнюю обстановку, располагающую к откровенности.

– А помнишь вкус «слоников»? – откладывая наконец папку с документами и делая большой глоток, произнес губернатор, имея в виду индийский чай советской поры, на упаковке которого были нарисованы слоны.