Провидение зла - стр. 59
– Не поняла? – вовсе растерялась Кама. – Что делать с лицом?
– Ну, не знаю, – нахмурилась Фламма. – Обесцветить брови, нарисовать синяки под глазами. Морщинки охрой. Есть еще такой пепел, придает лицу серый цвет. А еще один рябой умелец на рынке может тебе такой нарыв на щеке изобразить, что от тебя в стороны будут шарахаться прохожие. И никакой магии!
– Да? – вытаращила глаза Кама.
– Но лучше всего, – остановилась Фламма и зашептала Каме и Лаве едва ли не в лицо, – зачернить зубы и сунуть за щеку какую-нибудь вонь. Или скорчить вот такую гримасу!
Фламма сдвинула челюсть в бок, зажмурила одни глаз, подняла бровь другого и надула щеки.
– Ой! – вздрогнула в ужасе Лава.
– Вот! – с торжеством кивнула Фламма, вновь обратившись в веселую и милую девушку. – Я долго тренировалась, но это моя гримаса. Не повторять! А если фантазии не хватает, можно наесться чеснока и лука! Лучше всего помогает!
– От чего помогает? – чуть ли не хором закричали Лава и Кама.
– От беды, – снова взялась за мешок Фламма. – Пока ты – принцесса, это тебе почти не нужно. Но… разное может случиться. И уж тогда твое лицо, дорогуша, словно золотое кольцо в грязном притоне. Вместе с пальцем откусят. Так что учись прятать золото!
Вконец запыхавшись, миновав еще с десяток постов стражи и окончательно запутавшись в лестницах и переходах, Кама уперлась носом в затылок Лавы, Лава ткнулась в спину Фламмы, а ее высочество рыжеволосое безобразие ударом ноги открыло очередную дверь, шагнуло через порог, бросило на пол мешок и, обернувшись с милой улыбкой, почти пропело:
– Вот вы и в ужасном логове самой конопатой из всех анкидских принцесс и непринцесс тоже!
Вслед за Лавой Кама шагнула через порог и замерла. Она ожидала увидеть все, что угодно: роскошную девичью, отделанную лучшими сортами дерева и задрапированную самой дорогой тканью, строгий зал с мраморными стенами, завешенными крыльями сэнмурвов, и с полом, на котором лежат шкуры убитых рыжеволосой разбойницей животных, мрачную келью, в стенах которой торчат многочисленные шипы и крючья, а деревянные лавки вымазаны кровью, но она увидела то, что никак не совпадало не только с Фламмой, но и со всем ардуусским замком.
Это была довольно просторная комната с двумя большими полукруглыми окнами в дальней стене. В центре свода, на высоте примерно восьми локтей, торчал крюк, на котором висело что-то напоминающее маятник с метелкой, разрисовывающей рассыпанный по полу цветной песок по своему разумению или замыслу хозяйки жилища. В правом углу имелось ложе, предписанное скорее дозорному при Светлой Пустоши, но не принцессе, хотя укрыто и заправлено оно было вполне приличным одеялом и, скорее всего, предполагало под ним чистое белье. Рядом стояли три или четыре сундука и платяной шкаф, исключая даже намек на какие-то девичьи игрушки или что-то подобное. Но вся остальная комната ничем не напоминала девичью вовсе. Там также имелись сундуки, некоторые из которых были открыты, являя Каме горла бесчисленных бутылок и каких-то других сосудов. Между этими сундуками стоял огромный стол, на котором горой лежали свитки, переплетенные в пергамент книги, стояли опять же какие-то пузырьки и бутыли, чаши, весы, неуклюжие часы в бронзовом корпусе, ножи, щипцы, ступки, разделочные доски, ножницы, перья, чернила, листы бумаги и пергамента, камни, пучки травы и что-то еще, но не в беспорядке, а именно так, как все это и должно было лежать, если бы кто-то заинтересованный совершал со всем этим имуществом какие-либо действия. К тому же под глиняной лампой оставалось достаточно места, чтобы разложить лист бумаги и даже поставить локти. Собственно, лист бумаги там и находился. Но еще больше свитков и другого диковинного добра находилось на полках, которые были устроены на дальней стене и на той, в которой располагалась дверь.