Проверка моей невиновности - стр. 42
В этой точке выступления Кристофер уже уловил его суть и ощутил потребность глотнуть свежего воздуха. Встав и выбравшись из своего ряда мимо остальных делегатов – они все как один завороженно слушали и энергично кивали, – он вышел из конференц-зала через заднюю дверь и вновь решил немного размяться, пройдясь по берегу декоративного пруда. До чего спокойное это место, идеальное для тихих размышлений, – и снова никто не мешал его мыслям, если не считать все того же одинокого рыбака на складном стуле. Кристофер, проходя мимо, приветственно кивнул, но затем, поддавшись внезапному порыву, остановился, повернулся и решил перекинуться с ним парой слов.
– Удачное ли утро нынче? – спросил он.
Рыбак покачал головой.
– Нет. Сегодня утро неудачное.
– Какая жалость. На что надеетесь? Щука, окунь, форель?
– Трудно сказать.
– Ну, сколько обычно ловится – в средний день?
– Нисколько.
– Вообще?
– Вообще. Ни одной не видел, ни одной не поймал.
– О. – Кристофера это признание несколько обескуражило. – Скажите, а давно ли вы сюда ходите?
– Почитай, пять лет, наверное.
– И ни одной поклевки?
– Ни единой.
– Вот те на. Выходит, это вроде как… тщетное занятие.
Человек обдумал сказанное, а затем пожал плечами.
– Вся жизнь тщетная на самом-то деле, верно же, если вдуматься?
Кристофер обдумывал этот неоспоримый тезис личной философии на пути обратно в основное здание. Там, когда он остановился у стойки портье, чтобы узнать, нет ли для него каких-нибудь сообщений, администраторша спросила:
– Вызнали чего толкового из него?
– Из кого?
– Из Деда Боба Хопкинза. Я видела в окно, вы с ним разговаривали.
– А. Ну… да, кой-чего, надо полагать, вызнал. Есть над чем подумать, во всяком случае.
– Бедолага юродивый, – произнесла регистраторша. – Вот в чем беда.
– Юродивый?
– Да, и я вам скажу, в чем тут потеха: рыбы в том пруду нету. Ни единой. И никогда не было. Туда никого не запускали, понимаете? А он все равно приходит что ни день, в любую погоду. Лорд Ведэрби позволяет. Очень он добрый в этом смысле, его светлость. Никакого вреда не видит от Деда Боба, так почему ж не пустить его посидеть день-деньской у воды?
– И впрямь – почему? – отозвался Кристофер. И повторил задумчивее: – Действительно – почему?..
Разговор вроде бы завершился, и Кристофер пошел вверх по лестнице на первый этаж.
В два пополудни Кристофер решил принять ванну. Флешка по-прежнему не нашлась, однако по электронной почте прибыл повод отвлечься от этой загадки – письмо от Джоанны, к которому прилагались изображения в высоком разрешении – снимки всех страниц из рукописи Брайена, относившиеся к Питеру Кокериллу. Кристофер удивился, до чего их много. Довольно шатко установив ноутбук на антикварную латунную подставку на ванну, Кристофер расположился в горячей мыльной воде и принялся читать, полотенцем для рук время от времени стирая с монитора оседавший пар.
Начав читать, Кристофер первым делом поразился, сколько всего вобрали в себя мемуары Брайена. Он не отдавал себе отчета, до чего подробны воспоминания его покойного друга об их студенческих днях – и до чего ясны. Не успел Кристофер приступить к чтению, как его тотчас перенесло в ранние 1980-е, в квартиру Эмерика Куттса в колледже Святого Стефана и в диковинную, взбудораженную атмосферу тех салонов, которые он иногда (но не в тот раз) посещал и сам.