Противостояние - стр. 18

Несмотря на то, что по дороге на базу все смеялись и шутили, сейчас в машине царило молчание. Маркович сосредоточился на дороге – дорога была скверная, еще и забитая транспортом, да еще и водители местные права большей часть покупали, а то и вовсе без прав ездили – секундного замешательства вполне могло хватить для автокатастрофы. Курран лихорадочно вспоминал – что же он такого сделал, что на него наслали проверку из Вашингтона и в порядке ли у него дела. А дела были совсем даже не в порядке. Пешаварская станция была «боевой», то есть работала в условиях, близких к тем, в каких еще УСС14 работала в Третьем рейхе и оккупированных немцами странах. Это была даже не московская станция – московская станция работала хоть и под постоянным прессом советского КГБ – но все же в мирной и цивилизованной стране. А тут шла самая настоящая война, до нее было – пара часов пути на машине до границы. И то, что в самом Пакистане войны пока не было, не делало работу здесь менее опасной. А во время войны за каждой бумажкой не набегаешься. Ну как, скажите, оформлять выдачу денег агенту, если агент и расписки то написать не может, потому что не умеет писать? А ведь если дана команда – любое лыко в строку поставят.

Что же касается «варяга» – то он спокойно сидел на заднем сидении и рассматривал пейзажи, проносящиеся за окном – нищая, в основном вручную возделываемая земля, убогие хижины батраков – вся земля принадлежала местным феодалам, изрыгающие черный дым, еле преодолевающие подъемы бурубахайки – на грузовиках здесь ездили до тех пор, пока они не начинали разваливаться на ходу, а как начинали разваливаться – разбирали на запчасти и ставили их на другие, едва дышащие на ладан машины. За все время поездки он не произнес ни слова.

В Пешавар въехали уже когда темнело. Этот город, еще десять лет назад бывший обычным провинциальным зачуханным городишком, сейчас преображался на глазах. Он разрастался – как раковая опухоль, потому что большинство афганских беженцев – их поток не иссякал и на седьмой год жестокой войны – селились именно здесь. Он рос не только вширь, прирастал не только нищими язвами лагерей беженцев – в нем шло и вполне нормальное жилищное строительство. В этот город вкладывали деньги – американцы, делающие здесь долговременную базу для войны против СССР, представители ближневосточных государств – эти давали деньги «на джихад», на «священную войну», а одним из способов их отмыть не нарушая законов шариата, был вложить деньги в строительство, афганская диаспора, живущая сейчас в десятках государств мира. Наконец, сюда вкладывали и сами афганские беженцы – верней, наиболее обеспеченная их прослойка, которым удалось перед побегом вывести деньги из родной страны – или те, которые изначально копили «заначку» за кордоном.

Гостя устроили в самом лучшем отеле Пешавара – но он на это никак не отреагировал, даже не поблагодарил. Просто сказал, во сколько за ним завтра заехать – и отправился спать. А вот трем остальным ЦРУшникам сегодня предстояла бессонная ночь – в эту ночь они намеревались подчистить те «хвосты», которые можно подчистить за одну ночь…

К кишлаку они вышли, когда до рассвета оставалось меньше часа – и уже подходило время искать подходящее место для дневной лежки. Перемещаться днем, без прикрытия броней и вертолетами, по кишлачной зоне и по горам – последнее дело. Нет, это не значит, что они не смогли бы отразить нападение – смогли бы, заняли бы оборону как делали это не раз и не два, дождались бы бронегруппы или вертушек. Взять спецназ непросто, даже если противник превосходит вдесятеро. Но в этом случае – оказалось бы сорванным задание, ради которого они шли сюда, уцелел бы караван, который обещал быть весьма крупным. Поэтому, идти нужно было максимально тихо, а днем, в самое жаркое время – и вовсе по возможности залегать на лежку…