Простые вещи - стр. 23
– Как-то ты слишком резко темы меняешь… Можно немного поделикатнее?
– Переживёшь, – напрочь перебил меня Матвей.
– Верно. Ладно, как всё прошло? Наверняка, меня все ненавидят и презирают?
Фадеев поднялся на ноги, осмотрел меня довольно циничным взглядом и произнёс: – Давай-ка ты лучше вылезешь из ванны, оденешься, и тогда уже нормально поговорим. А то, мне совсем не по себе…
Я с большим нежеланием вылез из тёплой ванной и пошёл одеваться в свежую домашнюю одежду. Весь этот процесс занял не более трёх минут.
Матвей уже по старой привычке поставил чайник и устроился на моём мягком уголке.
– О нет, сейчас опять будет очередной душераздирающий разговор, – с недовольным лицом начал я диалог. – Верно?
– Ты давай присаживайся. Не люблю, когда глаза собеседника находятся на другом уровне от моих.
Я послушно присел и сразу же, будто по инерции, опустил виноватые глаза куда-то в пол.
– У тебя здесь курить можно?
– Да вообще нежелательно. Но для тебя могу сделать исключение, только около вытяжки давай. Или в окно кури.
– Нет, в окно холодно. Мерзкая осень в этом году. Хотя, в принципе, как и обычно. Ладно, потом покурим.
– Ну? Давай сразу к сути.
– В общем, если отбросить лирическое вступление и все остальные детали, то в результате следствия, которое, попрошу тебя заметить, завершили досрочно, смерть Браумаса признана несчастным случаем, а тебя признали полностью невиновным.
Я ожидал любого, даже самого мерзкого расклада, но такое умозаключение Фадеева показалось мне ложным.
– Ну, что умолк? Сказать нечего? – с довольно смелой улыбкой на лице обратился ко мне Матвей.
– Вот именно, что сказать нечего.
В глубине души я прекрасно понимаю, что эта новость для меня должна стать бальзамом для больного сердца, но на самом-то деле, как такое возможно? Я в замешательстве от полного незнания деталей. От этого и не становится легче.
– Да о чём ты? Справедливость. Карма. Удача, в конце концов! Можешь называть этот счастливый фактор, как тебе захочется. Можем даже назвать его фактором Сербина, – я ухмыльнулся от забавной иронии Фадеева, он продолжил, – Но результат-то очевиден.
– То есть всё вот так совсем просто?
– Да я бы не сказал. Остались некоторые проблемы довольно бытового характера. – Озвучишь?
– Первая проблема: тебя в буквальном смысле ненавидит весь лицей. Весь день не угасали разговоры о тебе, чёртовом маньяке, который идеально всё спланировал и выбрал подходящий момент, – здесь я позволил себе ноту иронии, но Матвей сразу же меня поправил, – А что ты смеёшься? Я вполне серьёзно. Тебя презирают, Серб, причём это относится не только к ученикам. Наш физрук вообще весь день тебя проклинал… Единственные люди, которые ни слова о тебе не сказали, это отец Глеба и его сестра, бедные, убитые страшным горем люди.
– Я другого отношения и не ждал, в принципе… Ладно, я понимаю. А вторая проблема?
– Что?
– Ты говорил, что осталось две проблемы…
– А, точно, сам уже сбился с мысли. Вторая проблема состоит в том, готов ли ты сам себя простить и дальше жить в гармонии со своим внутренним миром? Если всё было именно так, как ты мне рассказывал, а я уверен, что всё так и было, значит всё в порядке, Артур. Твоей вины в этом действительно нет. Уверен, что со временем ты это поймёшь.
– Во время принятия ванны так получилось, что я задремал.