Проступок аббата Муре. Страница любви - стр. 35
– Посмотрите, – закричал брат Арканжиас и показал на высокую девушку за кустом, которую целовал ее возлюбленный, – вот еще одна негодяйка!
Он так яростно замахал своими длинными черными руками, что обратил парочку в бегство. Вдали, над красной землей, над голыми скалами, в пламени последней вспышки пожара, умирало солнце. Мало-помалу спускалась ночь. Теплый запах лаванды стал ощущаться сильнее: его приносил теперь с полей легкий ветерок. Порою раздавался точно глубокий вздох: казалось, грозная, вся сожженная страстью земля наконец успокоилась под серой влажной пеленою сумерек. Аббат Муре, со шляпой в руках, радовался прохладе и чувствовал, как темнота обволакивает его душу покоем.
– Господин кюре! Брат Арканжиас! – позвала Теза. – Скорее! Суп подан!
Крепкий запах капусты наполнял трапезную церковного дома. Монах сел и медленно принялся опоражнивать огромную миску, которую Теза поставила перед ним. Он ел много, и по бульканью супа в его горле было слышно, как пища переходит в желудок. Он ел молча, не поднимая глаз.
– Мой суп, должно быть, нехорош, господин кюре? – спросила старая служанка. – Вы только болтаете ложкой, а не едите.
– Я совсем не голоден, добрая моя Теза, – ответил аббат и улыбнулся.
– Еще бы!.. И не удивительно после ваших похождений… Вам бы теперь уже хотелось есть, если бы вы завтракали не в третьем часу.
Брат Арканжиас, перелив на ложку остаток супа из тарелки, наставительно проговорил:
– Надо трапезовать в положенные часы, господин кюре!
В это время Дезире, также евшая свой суп сосредоточенно и безмолвно, поднялась с места и пошла за Тезою в кухню. Монах, оставшись вдвоем с аббатом, резал хлеб длинными ломтями и отправлял их в рот в ожидании следующего блюда.
– Значит, вы далеко ходили? – спросил он.
Священник не успел ответить. В коридоре, со стороны двора, послышались шаги, восклицания, громкий смех, торопливые голоса. Казалось, кто-то спорил и горячился. Аббата смутил звучный, как флейта, голос, заглушавшийся взрывами веселого смеха.
– Что там такое? – спросил он, вставая со стула.
Дезире одним прыжком влетела в столовую. Она что-то прятала в подоле юбки и быстро повторяла:
– Вот смешная. Ни за что не хотела войти! Я держала ее за платье, но она очень сильная и вырвалась.
– О ком она говорит? – спросила Теза, прибежавшая из кухни; в руках у нее было блюдо с картофелем, на котором плавал кусок сала.
Девушка села. С бесконечными предосторожностями она извлекла из юбок гнездо черных дроздов с тремя дремавшими птенцами. Она положила его на тарелку. Птенчики, увидев свет, вытянули хрупкие шейки и стали раскрывать красные клювы, прося есть. Дезире в восторге захлопала в ладоши, охваченная необыкновенным волнением при виде неведомых ей существ.
– Ах, это девушка из Параду! – воскликнул аббат и вдруг все вспомнил.
Теза подошла к окну.
– Верно, – сказала она, – как это я не узнала этой стрекозы?.. Ах, цыганка! Смотрите, она еще тут, шпионит за нами.
Аббат Муре также подошел к окну. Ему действительно показалось, что за кустом можжевельника мелькнула оранжевая юбка Альбины. Но брат Арканжиас грозно вырос за ним, вытянул кулак и, потрясая своей огромной головой, проревел:
– Дьявол тебя возьми, разбойничья дочь! Погоди, вот я тебя за волосы протащу вокруг церкви, коли поймаю! Посмей еще являться сюда со своими мерзостями!