Просто Саша (сборник) - стр. 4
Пока Саша бежала на Интернациональную, дважды к ней приставали. Сперва – подвыпившие шоферы из автоколонны. С ними оказалось просто.
Шоферы – их постоянные пациенты, и кто-то узнал Сашу, сказал:
– Так это из больницы, братцы! А ну, сгинь! Здравствуйте! Да вы не бойтесь…
Видно, он пытался вспомнить Сашино имя, но не вспомнил, а Саша его помнила и по фамилии, и по имени-отчеству: пять недель пролежал.
– А я и не боюсь, Степан Антонович, – сказала она. – Как ребро-то? Погода сейчас такая…
Степан Антонович сразу протрезвел, и все вокруг него замолкли.
– Все в порядке! Рейсы даем. И в честь…
– Пьете вы все много, – простодушно сказала Саша. – А потом из-за этого все беды…
– Так это сегодня, сестричка! – кажется, Степан Антонович нашел вместо забытого имени нужное слово. – Сегодня у нас выходной…
– Я пойду, – сказала Саша. – И вы, Степан Антонович… Хорошо, что не забыли…
– Вспомнил, – вдруг обрадовался Степан Антонович. – Как же я забыл! Ведь просто Саша, да? Правильно?
– Правильно, – кивнула Саша.
– Вот память! Но скажу вам, признаюсь, хороших людей, настоящих она не обходит…
На углу Трудового переулка Сашу остановили какие-то юнцы, с лохматыми прическами и походкой Буратино – на шарнирах.
Эти были хуже. Схватили за руки, и ей пришлось отбиваться, а потом, взглянув в лицо, бросили:
– Старуха!
Она убежала, но слово «старуха» обидело. Уже сколько лет она видит эту шпану в городе, и пускай ее мало и она ничего не значит, но ведь и это о чем-то говорит. Значит, плохо мы все вместе что-то делаем…
Она уже почти подходила к дому Лены Михайловой, когда ее окликнули:
– Это вы?
Она обернулась и увидела Вячеслава Алексеевича. В руках у него были какие-то свертки и еще что-то, и все это вываливалось у него из рук; и даже апельсины, прорвав пакет, высыпались, два упали в мокрый снег.
– Вот, – Саша подняла апельсины и сунула их Вячеславу Алексеевичу, положила поверх многочисленных свертков и предложила: – Давайте, я помогу вам!
– А я ведь тут живу, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Снимаю комнатку у хорошей хозяйки. Спасибо! Только как вы…
Но Саша уже выхватила из его рук часть покупок и еще раз повторила:
– Я помогу вам, Вячеслав Алексеевич. Пойдемте! Я помогу!
Он совсем растерялся, не знал что делать и что сказать, хотя в руках у него остался единственный маленький газетный кулек с конфетами.
– Да, да…
А Саша уже подошла со свертками и кульками к калитке, тронула ее, спросила:
– Сюда, Вячеслав Алексеевич?
– Сюда, сюда, – сказал он, – но…
Он открыл калитку, пропустил Сашу вперед.
– Но, – произнес он, – вы только не пугайтесь, У меня не прибрано и вообще…
– Ну, что вы, – сказала Саша.
Они прошли через темные комнаты пустого дома («Хозяйка моя на дежурстве сегодня», – объяснил Вячеслав Алексеевич) и наконец попали в четвертую – крохотную, с раскиданной по стульям одеждой и разбросанными повсюду книгами.
Саше очень хотелось осмотреться и даже в заглавия книг заглянуть, но она прошла между этажеркой и кроватью к столу.
– Сюда можно положить? – спросила она Вячеслава Алексеевича.
Она, конечно, не понимала его состояния, но сама была смущена и не знала, что с ней происходит, почему ей так хорошо и одновременно страшно.
– Конечно, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Вы уж только не обращайте внимания… Может, вы снимете пальто?