Просто любовь - стр. 32
Доктор Хеллер закончил чертить на доске диаграмму и продолжил лекцию. Лукас заткнул карандаш за ухо и взял ручку. Переключая внимание на профессора, он еще раз мне улыбнулся. От радостного волнения у меня кольнуло внутри.
Когда занятие закончилось, Лукаса перехватила какая-то девушка (не та, что разговаривала с ним в коридоре на прошлой неделе), и я, глядя прямо перед собой, рванулась к выходу. Мощный выброс адреналина в кровь придал мне ускорение. Бросив быстрый взгляд через плечо, я нырнула в боковую дверь и только тогда сбавила скорость. Я чувствовала себя глупо. Эрин и Мэгги настаивали на том, чтобы я побегала от Лукаса еще несколько дней. Но он, похоже, не собирался меня догонять, во всяком случае не в буквальном смысле слова.
Я написала Эрин, что сегодня не пойду в «Старбакс»: буду пить дерьмовый кофе в буфете. Она ответила: «Гениально! Я тоже туда приду: в знак сестринской солидарности и всякой такой фигни».
Под конец занятия по истории искусств я засомневалась в том, что Лукас действительно хочет играть со мной в игру, которую навязала мне Эрин. Может быть, он не собака. Или я не кошка. Или я просто плохо справляюсь со своей ролью. Я вздохнула, пряча телефон в сумку: как минимум раз тридцать за занятие я проверила, не пришла ли эсэмэска.
Я всегда довольно пренебрежительно относилась к играм, которые люди ведут, чтобы добиться любви. Или секса. Мне виделся в этом своеобразный спорт. Мол, кто куда допрыгнет. И я никогда не понимала, от чего зависит успех в подобном соревновании: от умения, везения или от удачного сочетания того и другого. Люди редко говорят то, что думают и чувствуют. Все врут.
«Тебе легко так говорить с высоты твоих идеальных отношений с Кеннеди!» – упрекнула меня Эрин, когда несколько месяцев назад я сказала ей, что она смешно ведет себя с парнем: перед тем как начать тщательно спланированное наступление, она долго выясняла, чего он хочет от отношений с девушкой. Сейчас я признаю, что именно так и нужно делать. Ну а тогда я не знала, каково молодой женщине быть одной, и поэтому не имела права судить. Теперь все изменилось.
Мое беспокойство было напрасным, но я не могла от него избавиться. На лекции Лукас на меня смотрел. Уходя с экономики, я была так уверена в себе, а теперь чувствовала себя жалкой. Почему? Потому что после занятия он не отпихнул с дороги ту рыжую девицу и не пошел за мной? Потому что за какие-то три с половиной часа ни разу мне не написал? Бред!
Разогревая суп в микроволновке, я призналась себе в том, что мои попытки управлять вниманием Лукаса провалились. Я представила, как он выходит из аудитории с той симпатичной девушкой, держа ее за руку (это еще в лучшем случае), и тут же отогнала эту мысль. «Идиотка!» – выругала я себя.
Тут звякнул лежащий на кровати ноутбук: пришло новое сообщение. У меня внутри что-то встрепенулось. Может, это какая-нибудь ерунда: письмо из нашего медицинского центра с предложением сделать прививку от гриппа или обо мне вдруг вспомнил кто-то из школьных друзей, которые поголовно «так потрясены» тем, что мы с Кеннеди расстались. Они узнали об этом, когда он в «Фейсбуке» изменил информацию о своем статусе – через двадцать минут после того, как меня бросил. Ну а я деактивировала свой аккаунт и до сих пор его не восстановила. Я содрогалась при мысли о том, что, войдя в «Фейсбук», увижу фотографию Кеннеди и узнаю о новейших событиях его личной жизни. Конечно, не обязательно поддерживать отношения с ним самим, но у нас слишком много общих знакомых. Поэтому совершенно оградить себя от напоминаний о нем никак не получалось. На следующий же день после нашего разрыва мне начали приходить снисходительные письма с изъявлениями сочувствия. Неудивительно, что меня стало тошнить от необходимости проверять почту.