Просто глоток кофе, или Беспощадная Милость - стр. 46

Моника: Свидетеля нет.

Карл: Ага, это я и имею в виду. Тебе нужно расспросить свидетеля. (смех)

Мэри и Тереза: Это мы и делаем! Мы расспрашиваем тебя!

Карл: (смеется вместе со всеми) Это «Кто я?» – расспрос свидетеля. Кто является свидетелем свидетеля? То есть, «Кто я?» означает «Кто является свидетелем свидетеля?». Кто воспринимает воспринимающего? Есть здесь разница? Кто тогда есть?

И ты отступаешь все дальше, дальше и дальше. Кто такой wit? Wit значит «белый». Белизна пустоты. Сначала был белый свет, затем появился свидетель. Если вопросов больше нет, то я просто поиграюсь словами. (смех)

Франческо: Ты можешь закончить свою речь.

Карл: Но если проанализировать язык, это на самом деле здорово! Wit означает «белый», как чистый свет, и тогда свидетель – это «чистая осознанность света», являющегося свидетелем этой чистой осознанности. Это прекрасно! Зрите в корень языка.

Все это Само-дельно. Вообразите себе! Если Я способно говорить с собой, то у нас с вами Вавилон. Из Вавилона возникли всевозможные языки. Они стали языками-сэндвичами.

Тереза: A babiller по-французски значит «бормотание» – бла-бла-бла.

Карл: В немецком то же самое.

Тереза: А когда ребенок начинает говорить, это babil[13].

Карл: Бла-бла. Бла-билон. Вавилон.

Мэри: «Бормотать» означает «говорить неразборчиво».

Карл: Но это то же самое, что говорить на другом языке, потому что ты не понимаешь, что говорит другой. Ты теряешься. В любом случае, слишком много людей. Даже двое – это слишком много.

Франческо: Нужен только один.

Карл: Да, из одного получаются двое.

Франческо: Ты!

Карл: Я!

Роза: Когда я смотрю на тебя, то вижу, что ты все время шутишь и смеешься.

Карл: Меня называют «Мистер Тефлон». (смех) В Берлине из уст одной женщины это должно было звучать как оскорбление. «Ты как Тефлон. Ничего к тебе не прилипает! Ты по-прежнему смеешься. Я могу бранить тебя так и сяк, а ты как Тефлон. Ничего к тебе не прилипает». О, звучит хорошо.

Роза: Ты слишком счастлив. Здесь что-то не так. (смех)

Карл: Слишком счастлив? В Америке говорят: «Для немца у тебя есть чувство юмора. С тобой что-то не так».

Моника: (со смехом) Да!

Карл: «Ты слишком счастлив. Ты не можешь быть немцем, потому что „немец“ означает что-то другое».

Роза: Но как насчет страдания? Знаешь, это дорога к просветлению.

Карл: Да?

Франческо: У, о! (смех)

Карл: Приятной поездки тебе.

Тереза: Я с вами не поеду.

Карл: Может быть, ты найдешь, кого пригласить для совместного страдания.

Роза: Таких много. Много! (смех)

Карл: Ну, тогда надеюсь, что ты выстрадаешь свой последний ужин. Для распятия, конца страдания, да пребудешь ты в страдании, а затем станешь последним ужином. Тебя съедят.

Роза: Точно. Но это необходимо?

Карл: Что?

Роза: Быть съеденной.

Карл: Нет, это не необходимо, а неизбежно. (смех) Это то же самое, что и сидение здесь: в нем нет необходимости, но избежать этого ты не можешь.

Роза: Жестоко.

Карл: Это очень жестоко. Ты очень жестока с собой, дорогая моя. Ты слишком уж нравишься себе. Это делает тебя такой жестокой. Да, ты так влюблена в себя, что очень жестока с собой, потому что любовь – это война. В любви и в войне нет правил, поэтому ты так жестока.

Роза: Значит, «возлюби себя» на самом деле плохой совет. (