Простить нельзя расстаться - стр. 8

Брал он в дом Захарову на полгода, не больше. Задачу ей поставил такую: кормить Марика грудью и постепенно вводить прикорм. Надеялся, что у Вики проклюнутся материнские чувства за это время. Тщетно. Скорее, Дарья была способна дарить ребёнку заботу и нежность, чем настоящая мать. Просматривая записи с камеры наблюдения, установленной в детской, Рубинов умилялся, любуясь, как бережно и трепетно няня обращается с его сыном. А ведь она не могла знать о том, что за ней подсматривают. Сначала оставил её ещё на полгода, потом до того, как Марику исполнится три, а потом и думать забыл о том, что Дарья — чужой человек. Зря, выходит, забыл. Как там, в пословице про волка? Сколько не корми… Шумно хмыкнув, Анатолий пошёл в спальню.

Жена полусидела на застеленной шёлковым бельём кровати, прислонив подушку к стёганому изголовью. В руках у неё была книга, освещённая направленным на страницы лучом регулируемой лампы. Раздевшись, Анатолий нырнул под одеяло и поинтересовался:

— Что читаешь?

— Бестселлер посоветовали. — Вика отложила книгу и повернулась: — где пропадал так долго?

Не отвечая, Анатолий наблюдал, как она разбирает подушки и укладывается. Вид у неё был недовольный. После паузы сказал-таки:

— К сыну зашёл. Должен же кто-то желать ему спокойной ночи.

— Пожелал?

— Да.

— Сколько раз? Тысячу?

Стало смешно. Вот ревнивица! Анатолий тронул разбросанные по подушке светлые пряди и заговорил как можно мягче:

— Парень переживает. Надо было успокоить его.

Вика вытянула свои волосы из его пальцев, выключила свет и, повернувшись спиной, безапелляционно заявила:

— Чем меньше ты будешь потакать ему, тем скорее он её забудет.

Анатолий не отозвался. Лежал на спине, устремив взгляд в потолок, и не о чём не думал.

Наутро завёз сына в школу. Приходилось теперь по утрам делать крюк, соответственно выходить из дому раньше. Как тут не вспомнишь благословенные времена, когда Марик добирался на рейсовом автобусе в сопровождении гувернантки.  Теперь он порывался ездить один, но Рубинова это не устраивало. После уроков разрешил возвращаться самостоятельно, но по утрам хотелось быть уверенным, что ребёнок попал туда, куда надо, а не болтается по посёлку в компании прогульщиков.

Высадил у ворот, дождался, когда худенькая фигурка с объёмным ранцем скроется в дверях школы, и тронул автомобиль. По дороге размышлял. Учебный год завершается, последняя неделя осталась. В следующем придётся что-то решать. Выехав на МКАД, затёрся в пробку. Навигатор показывал, что впереди случилась авария. Вот уроды! Куда летят? Сами попадают на бабки и другим людям жизнь усложняют — сердился Рубинов. Саунтрек из фильма «Мужчина и женщина»[4] оповестил о чьём-то желании побеседовать.

— Алло?

— Привет, — голос юриста фирмы Дружилина, — я тут обнаружил пропущенный от тебя. Извини, что хотел?

— Привет, Сева. В офисе появишься?

— Вряд ли. А что, нужен? Ты меня вроде отпустил на неделю.

— Не нужен. Просто хочу попросить, пока не забыл. Посоветуй какого-нибудь толкового следака.

— Захарову хочешь найти? Украла что-нибудь?

— Пацан переживает из-за неё. Просто надо убедиться, что всё в порядке.

— Хорошо. Пороюсь в своих анналах, перезвоню. Всё?

— Ещё вот что. Школу типа интерната для Марика подбери. Можно с уклоном.

— Физ-мат или языковую? — Не дождавшись ответа от задумавшегося друга, Дружилин предложил: — Исследую вопрос и составлю список, а ты выберешь.