Простить нельзя помиловать (сборник) - стр. 30
– Мне придется уехать, – сказал Матвей, когда будильник вырвал Машу из сна о своем доме и забросил в гостиницу. – Хотя бы на день. У меня вечером встреча, ты же помнишь?
Она не помнила, ведь вместе с Мишкиными позвонками сплющились и растворились из памяти все дела, помимо тех, что касались здоровья сына. Тем не менее она моментально кивнула.
– Конечно, поезжай. Тебе ведь не обязательно находиться здесь постоянно.
– Ты… – начал Матвей и запнулся. Нужно было приготовиться, чтобы спросить о том, о чем они даже не заговаривали. – Ты планируешь… Хочешь остаться здесь до его выписки?
Изумление сделало ее синие глаза холодными. Небо даже зимой выглядит теплее.
– А как же иначе? – тихо спросила она.
Сев на постели, Матвей растопыренными пальцами зачесал назад свалявшиеся волосы.
– Я так и думал, – он постарался, чтобы это не прозвучало укором. – Я вернусь завтра же и буду с тобой.
– Это совсем не обязательно, – повторила Маша.
– Ты не хочешь этого, что ли?! – теперь уже он сам был обижен.
Она улыбнулась и погладила его руку.
– Хочу, конечно. Только…
– Их бесит мое присутствие?
– Не бесит… Но Стас очень нервничает, когда встречает тебя в больнице.
– Аркадий еще больше. Все, я понял!
У Маши опять закровоточило внутри: «Что я делаю? У меня хватит сил уходить от Мишки, если Матвея не будет рядом? Я и не знала раньше, что самое мучительное – уходить. Весь этот год – один сплошной уход».
– Разве тебе не спокойней, если я верчусь где-то рядом?
– Спокойней? О чем ты? Ты – мой непокой.
– Ах, вот как? Ладно, я уеду. Легко!
«Страх потерять его, и страх стать обузой – который из них, в конце концов, победит? Дело не в семи годах разницы в возрасте… Он – свободный человек. По сути своей – свободный. Как он поведет себя, если почувствует холодок оков?»
Контрастный душ заставил вскипеть ее кровь, и Машу было уже не удержать. Она выскочила из ванной босиком и начала собираться так поспешно, что это ошеломило даже Матвея. Он ухватил ее на лету:
– Ты куда, безумная комета? Я могу пристроиться у тебя на хвосте?
– Уже половина девятого, – выпалила она и умоляюще улыбнулась. – Отпусти. Мы еще должны перекусить. И купить свежих фруктов.
– У него скоро понос начнется от твоих фруктов!
– Ну, что-нибудь.
Расстегнув сумку, Матвей извлек толстую книгу:
– Смотри! Тут всякие головоломки, кроссворды… Это ему на неделю как минимум.
– Ой, молодец! Это он любит. – Ее внезапно прошило: «А что, если уже не любит? То, что случилось… То, что я сделала с ними, могло все в них перевернуть. Разве я знаю наверняка – какой он теперь?»
Поспешно отогнав новый страх, Маша спросила как бы вскользь:
– Ты не заглянешь к нему?
– Лучше уж я сразу поеду, – хмуро отозвался Матвей. – Если я опять напорюсь на твоего Стаса, он уложит меня на соседнюю койку.
– Стас может злиться. Грубить может. Но вреда он не причинит.
Когда голос у Маши становился таким ровным, это значило, что внутри клокочет ярость. Ее серая пена оседала на щеках, они бледнели и втягивались. Матвей успел это усвоить. На телевидении, где Маша руководила всего три месяца, все подчинялись этому тону беспрекословно. Иначе следовало увольнение…
Он отступил:
– Да я просто треплюсь, не бери в голову! Я сам знаю, что Стас – отличный парень.
– Что значит – отличный? Человек не может быть отличным. Это значило бы, что он – плоский, картонный. А в каждом из нас столько эмоций и чувств как положительных, так и не очень… И в моих детях тоже, я не слепая. – помолчав, она улыбнулась: – Но хороших все же больше.