Прости за все - стр. 14
– В субботу ты бы так же был не в восторге от этой идеи, – мягко проговорила Вера. – Я постараюсь недолго.
– Ха, недолго! – Митя пренебрежительно хмыкнул. – Вернешься заполночь. Лучше уж оставайся там ночевать.
– Остаться здесь ночевать? – Веру почувствовала, как неприятно заныло под ложечкой.
Почему он хочет, чтобы она не возвращалась? Ему хорошо без нее? Все еще дуется за вчерашнее? Или сердит на нее за то, что она осмелилась похвалить Яхлакова? Или… Нет, нет! Снова эти отвратительные мысли о Маринке лезут в голову. Наваждение какое-то! Митя вовсе не такой, он верен ей, просто волнуется, как она поздно поедет одна по городу. А встретить ее он не может, так как занят работой.
– Эй, – окликнул ее Митя. – Ты что, уснула? Я говорю, оставайся у матери, чего мотаться по темноте. В городе сплошной криминал.
«Так и есть, волнуется», – с облегчением подумала Вера.
– Хорошо, Митенька, я останусь. Ты на завтрак разогрей себе гуляш с гречкой, там много в кастрюле.
– Ладно, не беспокойся, не маленький. Пока.
Вера свернула направо и остановилась перед огромной одноподъездной башней. В застекленном холле сидела пожилая консьержка. Вид у нее был строгий, как у контролера ОТК.
– К кому? – вопросила она, нацеливая на Веру пристальный взгляд из-под круглых очков.
– В сорок четвертую, к Дежиной.
Лицо очкастой смягчилось.
– Дочка, что ли?
– Дочка. – Вера кивнула и улыбнулась.
– Не признала что-то. Выглядите не больно. Бледненькая. Нездоровится что ли?
– Да так, – уклончиво проговорила Вера и поспешила в лифт.
Настроение ее, и без того отвратительное, ухудшилось еще больше. Вот, уже второй человек за день говорит ей, что она плохо выглядит. Не хватало того, чтобы и мать заметила, что с ней творится неладное, и не принялась пилить.
Вера глубоко вздохнула и надавила на кнопку звонка. За дверью послышались энергичные шаги. На пороге появилась Елена Олеговна в длинном, полосатом, как у арестанта халате. На носу ее были очки, в руках она держала авторучку, точно маленькую шпагу.
– О, привет! А я тебе собираюсь звонить. – Она обняла дочь и звучно расцеловала ее в обе щеки. – Куда запропастилась? Жду ее, жду, ни ответа, ни привета. Что сказал доктор?
– Мама, давай я сначала хотя бы разденусь. – Вера заставила себя улыбнуться. – И вообще, я с работы, голодная, между прочим. Ты мне чаю дашь?
– Зачем чаю? – возмутилась Елена Олеговна. – У меня ужин готов. Только что ученики приходили, торт принесли. Шоколадный. Вот с ним чай и попьем после ужина.
Стоя в позе Наполеона, она наблюдала за тем, как дочь снимает пальто, и вешает его на плечики.
– Руки мой!
– Мама! – Вера рассмеялась и щелкнула выключателем. – Ты со мной, как с учениками. Я уже давно не школьница.
– Это ничего не значит, – безапелляционно заявила Елена Олеговна. – За тобой нужен глаз да глаз. Вон как похудела, небось не ешь ничего. И мужа своего не кормишь.
– Неправда, кормлю. Три раза в день. – Вера с удовольствием намылила руки ароматным, прозрачным мылом. – Где такое берешь? Душистое, просто восторг.
– В соседнем универмаге. Ты мне зубы не заговаривай. Вид у тебя ужасный. Хуже некуда.
«Ну вот, – обреченно подумала Вера, – началось. Так я и знала».
Она вытерла руки и, понурив голову, зашла в кухню.
Мать уже стояла у плиты, мешая ложкой в огромной кастрюле. По кухне распространялся соблазнительный запах плова. У Веры рот наполнился слюной – с этими дурацкими ароматизаторами она пропустила обеденный перерыв.