Прости за любовь - стр. 9
– Эдуард Зарецкий, хоть и бывший губер, но фигура до сих пор серьёзная. Вполне вероятно, что они вынуждены скрываться и от него, и от семейства Горозии.
Немного радует тот факт, что Тата не одна. Что рядом с ней есть человек, способный поддержать и помочь.
– Предки, как назло, перестали общаться с Климовыми. Ни черта не выяснить.
– Климовы – это…
– Семья её матери.
– Ясно. А из-за чего общаться перестали? Из-за того, что Тата не дала показания полиции?
– Да. Отец даже заикнуться про неё не даёт. Такое впечатление, что люто ненавидит.
Вебер вздыхает.
– Все из-за той ситуации на неё обозлились… Парни и класс тоже.
– А сама что думаешь?
Поднимает голову. Смотрит мне в глаза.
– Думаю, Тата поступила так, потому что у неё была на то веская причина.
– Если откровенно, плевать на грёбаные показания. Почему она не пришла ко мне?
– К тебе не пускали, когда ты был в реанимации.
– Ладно, допустим. Почему до сих пор не позвонила?
– Марсель…
– Почему, Илон? Это разве трудно? Просто, мать твою, набрать!
Молчит. Опускает взгляд.
Нечего сказать.
Да и что тут, собственно, скажешь?
– Дай встану.
Раздосадованный и взвинченный до предела, переползаю до края постели. Опускаю ноги на пол. Поправляю шорты. Тянусь за костылями. Поднимаюсь. Ковыляю по направлению к распахнутому окну, за которым громко стрекочут неуёмные цикады.
– Можно озвучу своё предположение? – произносит Вебер спустя несколько минут.
Хмыкаю.
– И какое оправдание для неё на этот раз?
– Я постоянно думаю о том, что должна была остановить тебя. Нельзя было отпускать на дорогу в том состоянии.
– Ты меня не остановила бы. Никто в тот вечер не остановил бы... – заявляю с полной уверенностью.
– Что если Тата винит себя в произошедшем? Винит в том, что ты попал в аварию из-за неё?
– Бред. Поехать за ней было МОИМ решением. Всё остальное – лишь неудачное стечение обстоятельств.
– Ты чуть не погиб… – её голос дрожит.
– Ну не погиб же. Значит, пока ещё зачем-то здесь нужен.
– Конечно нужен. Своим родителям, семье, друзьям.
– Ага, всем, кроме неё, – усмехаюсь. Не получается удержаться от ядовитого комментария. – Хотя разве было когда-то иначе? Как там говорят? Один любит, второй позволяет?
Слышу, как подходит. Боковым зрением вижу, что становится у стены.
– Мне кажется, у неё тоже были к тебе чувства.
– А мне кажется, ты опять её защищаешь, – стискиваю челюсти до хруста.
– Нет, не защищаю.
– Она говорила с тобой обо мне? – в лоб спрашиваю.
– О чём конкретно речь? – хмурится.
– О её чувствах. Хотя бы раз она признавалась тебе в том, что испытывает ко мне нечто больше, чем дружескую привязанность? Честно отвечай! – чеканю жёстко.
– Нет.
– Что и требовалось доказать, – киваю, сглатывая колючий ком, вставший в глотке.
– Делиться своими переживаниями с посторонними – не про Джугели.
– С посторонними? Ты была её подругой.
– Мы были близки ровно настолько, насколько она позволяла.
– Ну да.
– Напомню тебе о том, что там совершенно другой менталитет и воспитание. Сплошные запреты. Отец-тиран. Жених ещё этот.
– Я со всеми был готов бороться. Придумал план. Предлагал ей сбежать, – вскрываю карты, как есть. – Уехать. Пожениться.
– Вам ведь всего восемнадцать… – качает головой.
– И что? Причём тут возраст?
– Ты говоришь про очень серьёзный шаг.
– Когда люди любят друг друга, они готовы его сделать. Разве нет?