Прости, мне плевать, что нельзя - стр. 32
Та как-то сразу деревенеет. Пластмассовая улыбка застывает на губах. Звучит как угроза. Мы все напрягаемся. Легкая атмосфера исчезает вмиг, воздух плотнеет и давит. Антон резко переводит взгляд с сестры на меня.
- А у тебя, Лукумчик? - вкрадчиво интересуется, совсем перестав улыбаться.
Глоток вина больно застревает в горле. Не моргая, смотрю ему в глаза. Оказывается, я так хорошо их помню... Внизу живота странно тяжелеет. Зачем ты спрашиваешь? Твои смски- мой секрет. Я жду их каждый год. Ты и так ведь наверно знаешь. Но вслух я произношу конечно другое.
- Антон, не называй меня так... - выдавливаю хрипло.
- Да, Тоха кстати действительно хорош во всяких взломах,- вставляет мой муж как ни в чем не бывало. Будто не заметил ничего. Надеюсь, что не заметил...Я вздрагиваю и отмираю. Резко перевожу всё внимание на Вадима. Щеку жжет от направленного взгляда стальных глаз, но больше я ни за что не повернусь. Мой муж- словно островок безопасности в этом бушующем море, и я цепляюсь за его образ из последних сил.
- Поэтому ты будешь работать на меня, как и должно быть, - Вадим поворачивается к сыну и включает свой фирменный командный тон, которому мало кто смеет противостоять,- Тем более, что скоро предвыборная кампания, где такие вещи нужны как нигде и никогда. Я не зря платил столько времени...
- Если дело в деньгах, то я верну,- перебивает его Антон, практически полностью копируя интонации отца.
Вадим в ответ только недовольно хмурится.
- Дело не в деньгах...
- Тогда я тебе ещё в аэропорту всё сказал. Не дави, пап. Посмотрим...
Они пару секунд молчат, смотря друг на друга, а потом Вадим первый нарушает тишину, резко переводя тему на какого-то общего знакомого. За стол постепенно возвращается лёгкая непринужденная атмосфера. Мадина продолжает щебетать, открыто заигрывая с Антоном, мама периодически высказывает своё мнение, спокойно и с достоиснтвом, а я иногда бегаю на кухню, убирая пустые тарелки и заменяя их новыми, и упорно смотрю только на Вадима. Мне так безопасней. Как всегда.
15. 15.
Когда я захожу в детскую, Ирина уже дочитывает Тиме сказку. Сынок сонно улыбается мне, хлопая пушистыми ресницами. Забираю у помощницы книжку и продолжаю читать за неё.
- А завтра я буду играть с братом?- Тимур хмурится, до сих пор обиженный на то, что его не пустили за общий стол.
- Он- взрослый человек, зай,- глажу мягкие чёрные волосы сына.
- Ну и что. Я же играю с тобой, и с папой, и с Мадей.
- Посмотрим...Спокойной ночи,- целую его в макушку, намекая, что разговор окончен, и выключаю настольную лампу.
Сижу ещё пару минут с ним, крепко держа за руку, устремив невидящий взгляд в противоположную стену. Его теплая мягкая ладошка в моей руке. Бормочет что-то про садик, и что обещал Ване принести наклейки. Ворочается. Засыпает. Мой родной. Аккуратно поднимаюсь и на цыпочках покидаю детскую комнату.
В доме темно и тихо. Мои глухие шаги шорохом разносятся по второму этажу. Направляюсь было к себе, но потом решаю пойти на кухню и выпить ромашковый чай. Я вся какая-то взбудораженная после ужина, сна ни в одном глазу. И вроде бы не произошло ничего такого, но мелкая нервная дрожь никак не желает покидать напряженное тело. Мягко ступаю по лестнице в полутьме уснувшего дома. Сворачиваю вправо и резко торможу, не зная, как реагировать на увиденное. Антон, нависающий над моей сестрой, прижимающейся лопатками к стене, резко вскидывает голову и медленно убирает ладонь над её головой, на которую опирался. Миллиметры, разделяющие их, постепенно превращаются в сантиметры. Мадя перестаёт призывно улыбаться мужчине и смущенно прячет от меня глаза. Внутри меня зреет жар вперемешку с возмущением, ползет вверх по позвоночнику. Горло окольцовывает спазм. Это ещё что!