Прости меня, Луна (3 книга) - стр. 56
Нет, Саардис никогда не испытывал того, чего боятся все бахриманы, ему достаточно было рассказов старших.
***
- Скажите, отец, бахриман чувствует, когда его женщине плохо? – слова «жена» или «мать» в их беседах на языке родины никогда не упоминались.
- Да, как и чувствует, когда его женщине хорошо. Любые ее сильные переживания будут волновать тебя, будь то радость или тоска. Ты не захочешь отойти от нее ни на шаг. А если и сделаешь его, то боль разлуки измучает тебя.
- Я не понимаю... Зачем убивать ту, что скрашивает жизнь своим присутствием? И неужели нам с тобой помешали бы женские руки?
- Разве я не справляюсь? – отец нахмурился. - Разве я мало дарил тебе любви и внимания?
- Все так, отец, но... – Саардис смутился, видя, как кровь прилила к лицу единственного родственника.
- Да, все мы жертвы традиций Сулейха, - Разим сидел в ветхой лачуге, сколоченной кое-как, а перед его глазами плыли залы родового белокаменного замка с ажурными потолками, где ветер играл с шелком занавесей, а на коротконогом столе ждал холодный щербет. И маленький сын, ползающий у его ног. Теперь сын вырос и задает неудобные вопросы. А рядом нет воспитателей, которые вместо отца рассказали бы ему, почему мужчине не следует надолго оставаться рядом с избранницей. - Даже если ты уедешь на другой край земли, твоя женщина все равно продолжит тянуть из тебя магию. А если уж ты был настолько глуп, что провел ее дорогой бахриманов, то превращение в простого смертного предрешено. Ты хотел бы стать презренным слугой?
Именно это было определяющим в выборе жить или не жить избраннице. Жить – значит через какое-то время перестать быть магом, опуститься на самый низ иерархической лестницы, испытывать муки любви, ревности, каждое мгновение чувствовать, как магия покидает тебя. Полностью зависеть от нее.
- Кому захочется терять дар создателя порталов? Кому претит мысль завладеть с помощью магии огромными богатствами, а в итоге в числе немногих править миром? – отец поднялся, колченогий стул с грохотом опрокинулся, но шум не помешал Разиму поучать любопытного отпрыска. - Женщины для нас зло, их нельзя любить, нужно относиться как к сосуду, дающему жизнь сыновьям. И только смерть избранниц возвращает нам свободу.
***
- С этим кольцом у любого из бахриманов пропадет зависимость от женщины, - Лоза говорил запальчиво, его глаза горели. – А значит исчезнет выбор: жить ей или умереть.
- Ну что же, похвальное желание.
- Вы, наверное, хотели, чтобы я придумал артефакт, работающий для всех людей, а не только для бахримнанов?
- Милый, - Даруня провела сухонькой рукой по щеке Лозы, - если ты придумаешь, как целому народу жить в счастье, я первая поклонюсь тебе.
- Я буду стараться, - нечаянная ласка старой женщины ошеломила воспитанника. Это было... это было, как прикосновение матери. Лоза не удержался и поцеловал ладонь Даруни.
16. Глава 14
- Ты заметила, что Лоза отсел к монахиням? – хватая подругу под локоть, возбужденно прошептала Лилия. Луна дожидалась ее у выхода из трапезной.
- Еще бы не заметить. Не зря его подружку зовут Стрела - она меня насквозь истыкала колючими взглядами, - так же тихо ответила ей царевна. – Но причем тут я-то?
Луна лукавила. Она очень даже была причем. С тех пор, как Лоза отдал ей на хранение важную для него вещь - браслет, а потом тайно вернул его назад, девочка почувствовала в себе изменения: темноволосый воспитанник стал для нее совсем не посторонним человеком. Теперь, когда царевна сталкивалась с ним взглядом, она не бежала от видений, а радостно окуналась в них, будто спешила понять и принять чуждые для себя образы. Бескрайние пески, по которым цепочкой шли караваны (вот откуда ей знать это слово?), затерянные в просторах островки диковинной растительности, бликующая на солнце вода, которую люди жадно пили из ручья, загребая ее ладонями, города с ажурными строениями и с непременной башней, с высоты которой самозабвенно пел, воздевая к небу лицо, мужчина, чем-то неуловимо похожий на самого Лозу.