Прости меня, Луна (3 книга) - стр. 23
- …Камень, Кнут, Осока, Сокол, Ветер, Лилия, Стрела...
Страница с хрустом перевернулась.
- Змей, Лоза, Куница, Ворон...
Легкий выдох, и палец замер на месте.
- … и последняя Луна.
***
На стене тикали часы. Их звук разбавлял напряженную тишину, царившую в комнате, где все вещи говорили о том, что их хозяйка натура властная и строгая. Дорогие шкафы из столетнего дуба высотой под потолок, на стрельчатом окне плотный занавес, который при желании наглухо отрезал бы обитателей помещения от внешнего мира, массивный подсвечник на массивном же столе, а за ним единственное кресло – верная примета того, что собеседник, если уж попросит аудиенции, вынужден будет стоять.
- Кто те двое? – Мякиня ждала ответа от младшей сестры, только что вошедшей в кабинет. Сведенные к переносице брови, напряженные руки на поручнях кресла и неприкрытое недовольство на лице настоятельницы заставили Добрю втянуть голову в плечи.
Теперь няньку царевны трудно было узнать. Вместо платья из мягкой ткани, меховой душегрейки и накрахмаленного фартука, просторный балахон из серого сукна. На голове поверх платка, прячущего волосы, второй, тяжелый, расшитый черными атласными лентами и бисером, с приподнятой надо лбом жесткой складкой, которая делала наставницу солиднее и выше ростом.
Добря прижимала к себе книгу и ступала робко. Ношу на стол не положила, а уронила – не совладала с трясущимися руками.
- Вот, здесь все написано. Сама принимала.
- Тебе было велено книгу держать в моем кабинете, а не где-то там у центральных врат. Не дай Всевышний, кто прочтет ее, - Мякиня сверлила взглядом сестру. Та же, наоборот, глаза опустила, смиренно сложив на животе руки.
Ох, как права была настоятельница!
Хоть и прятала Добря записи, как ей казалось, надежно, но все равно не уследила. По свежему запаху воска заместительница наставницы догадалась, что совсем недавно кто-то чужой находился в ее комнате и доставал из тайника книгу - плашка над нишей до конца не задвинулась. Но как об этом рассказать сестре? Не лучше ли сначала проследить, кто из обитателей монастыря наведывается в секретное место?
- И встречать одаренных следовало самой, а не перепоручать важное дело воспитаннице, - Мякиня от досады хлопнула ладонью по столешнице. Сестра втянула голову в плечи.
- Так не успевала я. То одно, то другое, - торопясь оправдаться, Добря, в противовес старшей родственнице, чеканящей слова, говорила скороговоркой. Иногда ее голос становился так высок, что настоятельница морщилась. - Вот, к примеру, в день, когда привезли Кнута, кровопийца объявился. Из-за него в Лебяжьем озере купеческая дочка утопилась. Я пыталась ее к жизни вернуть, - Добря сглотнула. Рот пересох, но она и не подумала налить себе воды из стоящего на столе кувшина. - Но так трудно заставить стучать сердце, коли оно растерзано окаянной любовью.
- Кровопийцу хоть изловили?
- Нет, затаился.
- Так что с теми двумя?
Дрожащий палец с коротко обрезанным ногтем ткнулся в строку, на которой только сестры могли увидеть настоящее имя воспитанника.
- Саардис? – переспросила Мякиня.
- «Уходящий в никуда».
- Почему ты так решила?
- Он проявил свой дар на большаке в трактире «Хитрый лис», где его и заприметили. Пытался еду своровать.
- Побили? – Мякиня знала крутой нрав трактирщика и его постояльцев – охотников да контрабандистов, промышляющих добычей редких животных и золота.