Прости меня, Ксения! О святой блаженной Ксении Петербургской и другие истории - стр. 19
Поскольку очередь к колокольне грозила затянуться надолго, я в числе прочей журналистской братии отправилась на праздничный обед, устроенный в столовой горсовета. Тут тоже все было как положено: приветствия, здравицы, многолетия. Только вот радости не было, словно эти хвалебные речи под звон бокалов ненароком спугнули ее. И мне захотелось часок-другой побродить в одиночку по улочкам городка. Да заодно уж и посмотреть на него с новой звонницы. Именно поэтому я решила повременить с возвращением домой и после окончания торжеств отправилась гулять по центру городка.
Когда я вернулась к колокольне, вокруг нее было уже безлюдно. Лишь возле самого порога стояла какая-то старушка в выцветшей вязаной шапочке и мешковатом пальто неопределенного цвета, из-под которого виднелись полы зеленого ситцевого халата. На одной из них, словно клеймо, чернел какой-то штемпель. Обута она была в стоптанные суконные бурки без шнурков – видимо, единственную обувь, которую возможно было натянуть на ее отекшие ноги. В левой руке у нее была палочка, сделанная из старой бамбуковой лыжной палки. А парализованная правая рука бессильно свисала с перевязи, сделанной из старого вафельного полотенца. Сперва я приняла ее за нищую и потянулась в карман за мелочью. И лишь потом поняла, что, в отличие от профессиональных попрошаек, старушка отнюдь не стремится привлечь к себе внимание или вызвать у прохожих жалость. А просто стоит, глядя то ли на небо, то ли на самый верх колокольни. Мало того, даже чему-то улыбается.
Намереваясь все-таки обозреть окрестности городка с новой звонницы, я шагнула на ее мраморное крыльцо. И услышала тихий и робкий голос старушки:
– Пожалуйста… помогите мне дойти туда…
Пожалуй, окажись рядом люди, я сделала бы вид, что не расслышала ее. Слишком уж разителен был контраст между тем, как мы выглядели: нарядная молодая особа и старуха в нищенской одежонке. Но мы были одни. И нам, как говорится, было по пути. Поэтому, подхватив старушку под парализованную правую руку, я повела ее наверх. Однако почти сразу же убедилась в опрометчивости своего поступка. Поскольку у моей спутницы оказалась парализована не только рука, но и нога. Так что пару раз мы не свалились вниз лишь чудом. Вдобавок, одолев очередной лестничный пролет, приходилось останавливаться и ждать, пока старушка наконец отдышится и сможет продолжить восхождение. Одним словом, чем выше мы поднимались, тем больше я жалела о том, что взялась тащить на колокольню незнакомую старуху. Причем явно ненормальную, поскольку было совершенно непонятно, с какой стати ей понадобилось лезть туда.
В итоге, когда мы наконец оказались наверху, у меня уже пропал всякий интерес к созерцанию окрестных красот. Зато моя спутница, вглядываясь в небо полуслепыми светло-голубыми глазами, прямо-таки светилась от счастья:
– Как же хорошо! Господи, как же хорошо-то у Тебя! Привел Ты меня дойти! Слава Тебе, Господи!
Она неловко крестилась здоровой левой рукой, позабыв об упавшей на пол палке. А в глазах у нее стояли слезы…
Спуск вниз оказался еще более долгим и опасным, чем подъем. Он окончательно обессилил старушку, так что последний лестничный пролет я буквально тащила ее на себе. И не оставалось никаких сомнений в том, что самостоятельно дойти до дома она уже не сможет. К счастью, поблизости от храма стояло такси. Кое-как втащив старушку на заднее сиденье, я бессильно плюхнулась на переднее, рядом с водителем, и машина тронулась. Правда, сперва я не могла понять, куда мы едем. Потому что не удосужилась спросить у своей странной спутницы ее адрес. Однако, судя по ухмылке таксиста при виде старушки, ему это явно было известно. Что до нее самой, то она всю дорогу что-то говорила. Взахлеб и невпопад, как те люди, что после долгого молчания наконец-то обрели собеседника. Там было что-то про эвакуацию и бомбежки, в одной из которых погибла ее семья. Про детдом и лесозавод, где она работала с пятнадцати лет. Про мужа-фельдшера, из высланных, который был такой хороший человек, даже ни разу не побил ее… только вот детей им Бог не дал… и вот уже десятый год, как его не стало… да вот, слава Богу, добрые люди не оставили, пристроили в инвалидный дом, а там тепло, и крыша над головой, и воду носить не надо – сама по трубам бежит, и одежду дают, и кормят целых три раза в день… А еще про то, как давным-давно, в детстве, тетушка, послушница из закрытого монастыря, рассказывала ей про Бога, что живет на небе… И как ей все хотелось подняться на колокольню, что была в их селе, потому что ей казалось, что с нее до неба совсем близко… да только не довелось тогда, а вот теперь Бог привел… Рассказывая все это, она благодарила и Бога, и добрых людей, которых Он ей посылал всю жизнь, и страну, которая заботится о старых людях, таких, как она… Так что ее речь была сплошным славословием, неудержимым и радостным.