Прошедшее время - стр. 9

Все знали, что в каждой республике, области, городе есть в составе органов внутренних дел отделы по борьбе с хищением социалистической собственности (ОБХСС), а значит есть и те, кто эту собственность ворует. А воровали ее бывшие/нынешние комсомольцы и члены КПСС, в общем, простые люди, которые, как утверждала пропаганда, едины с коммунистической партией. Так, чего доброго, народ мог подумать, что и партия ворует, в свободное от построения коммунизма время. Чтобы народные массы не пришли к такому нехорошему умозаключению уголовную статистику и засекретили.

IV

Перед распадом СССР, неожиданно, наружу повылезали неявные противоречия, существовавшие при советском строе, непосредственно касавшиеся моих предков и характерные, для многих жителей Советского Союза, о которых не принято было говорить в «светлый» советский период.

Оказалось, что мой прадед, по отцовской линии, Парфентий Куприянович, работая слесарем в железнодорожном депо Кременчуга, участвовал в революции 1905 года и даже имелась фотография, где он со товарищами запечатлен в честь 20-ти летнего юбилея этого события. А спустя 14 лет после этого юбилея он был репрессирован (осужден по приговору Полтавского областного суда от 01.04. 1939 года, подтвержденного определением Верховного суда УССР от 23.10.1939 года).

Постановлением Президиума Верховного суда УССР от 25.12.1958 года ранее вынесенный приговор в его отношении был отменен, а дело прекращено в связи с недоказанностью обвинения.

Остались предвоенные фотографии моего деда, по отцовской линии, в армейской форме, которого я никогда живьем не видел. Он служил офицером в районе Петрозаводска, попал в окружение и в плен в первые месяцы Великой Отечественной войны. А потом, после освобождения, за то, что находился в плену, был репрессирован в Советском Союзе. Он никогда не видел взрослым своего сына, моего отца, который родился почти через 2 месяца после начала Великой Отечественной войны и вместе с моей бабушкой успел эвакуироваться.

Бабушка только однажды рассказывала, что направляла ему несколько посылок с теплыми вещами, но ехать в холодные края отказалась, в том числе и потому что в те времена легко могли поставить клеймо «член семьи врага народа» или что-то в этом роде. И они развелись. А дед, кажется, выжил и мой отец пытался его найти, но все ограничилось короткой перепиской, от которой не осталось следа.

Бабушка, до войны, будучи замужем за офицером Рабоче-Крестьянской Красной Армии, работала в библиотеке Дома офицеров в Петрозаводске, подтверждением чему служили ее фотографии на фоне книжных полок и нескольких мужчин в военной форме. А во время ВОВ жила у каких-то родственников и некоторое время, как получившая школьное образование, руководила хлебопекарней. Ее привлекали к суду за недостачу зерна, выявленную в ходе инвентаризации. На суде бабушка объяснила, что ей пришлось продать часть зерна, за керосин, чтобы обеспечить выпечку хлеба, поскольку полагавшийся пекарне керосин вовремя не подвезли и утром нечего было бы продавать трудящимся.

Скорее всего к ее словам были добавлены сухие цифры, подтверждавшие нехватку всего одного мешка зерна и достаточного количества керосина, переданного ей по накладным, и суд ее оправдал.

Но с должности ее сняли и она передавала дела, по ее рассказам, не очень грамотному мужику, рядом с которым пришлось работать еще несколько месяцев, чтобы он не «завалил» работу пекарни и не свалил все на нее.