Прощаю – отпускаю - стр. 47
После венчания и выхода из церкви молодую пару окружило многочисленное семейство Браницких. Ограда наполнилась деловитым женским щебетом, мужским смехом, поздравлениями и пожеланиями. Александр тоже отошёл к гостям, и Вера с Никитой оказались одни. Вернее, она пошла, ни на кого не глядя, по узкой дорожке в парк, а он, как заколдованный, тронулся следом.
– Господи, какое счастье, Никита… – Вера остановилась, сорвала гроздь рябины, прикусила несколько ягод, поморщилась. – Ещё горчит, надо же… Неужто у вас тут не было заморозка? А у нас в Москве уже все ягоды прихватило… Как же всё хорошо, наконец!.. После всего, что на нас упало, я думала, что Бог за что-то нашу семью проклял. Ведь, как умерла мама, – беда за бедой! Петино вдовство, моё вдовство, потом – Миша… А теперь Петя так счастлив! Я давно у него таких глаз не видела, прямо как мальчик… А ведь у него уже седина! И Зося прелестна… Такая смелая и так любит его… Поневоле порадуешься за них и позавидуешь! Я никогда в жизни такой красоты не видывала, просто дух захватывает!
– Зная вас, Вера Николаевна, я не могу признавать никакой другой красоты.
Закатов сам не понял, как это вырвалось у него. Земля на миг словно ушла из-под ног, холодной волной окатило спину. Испугавшись собственного нахальства, Никита начал мучительно соображать, как перевернуть всё в шутку… И понял, что спастись уже не удастся. Вера резко остановилась посреди тропинки. Чёрные глаза посмотрели на него в упор.
– А раньше вы не были так смелы, Никита Владимирович, – со странной улыбкой сказала она. – Впрочем… Сейчас уже можно, не так ли? Это ничем вам более не грозит.
– Что вы имеете в виду, Вера Николаевна? – медленно спросил он, подходя.
Вместе они пошли по усыпанной листвой аллее в глубь сада. Ясное пятно солнца затянуло блёклыми тучами. Прямо перед лицом Закатова, вертясь, пролетел рыжий кленовый лист.
– То, что мы стареем, Никита, и детские наши глупости пора оставлять.
– Боюсь, что все мои глупости останутся со мной до смерти. – Никита изо всех сил вглядывался в усыпанную желудями дорожку. – Я люблю вас, Вера. Я всегда, всю мою жизнь любил только вас.
– Я знаю, Никита, знаю, – помолчав, спокойно и устало сказала она.
– Но отчего же тогда?.. – он не договорил.
Молчала и Вера, грустно улыбаясь и зачем-то теребя в пальцах веточку дуба с двумя маленькими желудями. Вот один из них, оторвавшись, полетел в пожухлую траву. Вот следом отправился и второй. И сломанная ветка упала рядом.
– Вера, вы ведь знаете… Вы всё знаете. – Они снова шли по пустой аллее, и снова Закатов касался рукава Веры, но теперь уже не замечал этого. – Что я мог вам дать, какую жизнь предложить? Ведь у меня даже не было доли в наследстве… Это ведь случай, что и отец, и старший брат умерли, оставив мне моё полудохлое Болотеево. Как я смел делать вам предложение, имея за плечами лишь жалованье подпоручика?
– Могли бы и рискнуть, – спокойно заметила Вера. – И, заметьте, ничего не потеряли бы при этом. И как знать… Может быть, мы были бы счастливы в этом вашем… полудохлом Болотееве.
– Но, Вера Николаевна… Ведь Иверзневы – известная семья, к вам сватались богатые люди… И вы в конце концов сделали блестящую партию…
– Боюсь, что эту партию, Никита, сделали за меня. Впрочем, какое это имеет значение?