Прорыв - стр. 11
Не слишком веселым, хотя и вполне возбужденным был он на следующее утро, и я спросил, как дела.
– Музыку слушали. В одиннадцать я ее проводил. У них на турбазе двери закрывают в одиннадцать.
Значит, они были вместе всего два часа.
– Ну, и как?
– Прекрасно. Я просто балдею с ней.
– Сегодня тоже?
– Разумеется, – он качнул головой. – В горы пойдем.
– А вечером?
– Не знаю пока. Придумаем что-нибудь.
– А с подругой она не может прийти? – спросил я все-таки.
– Ты же слышал, что она не хочет, – ответил он строго.
– Мы собирались вместе с тобой, между прочим, – сказал я. – Двое на двое. В компании то есть. Так и задумано было, когда сюда ехали, разве не так?
– Она скоро уедет, – попытался он оправдаться.
– Когда?
– Знаешь, я даже боюсь спросить.
Да, это был влюбленный мальчишка – ну точно я лет десять-пятнадцать назад! – лишенный уверенности и самосознания, было смешно, трогательно и грустно смотреть на его «английский» профиль в очках, видеть седую голову, быстро жующие губы, все это так не вязалось…
Но я опять пожелал ему удачи вполне искренне, дал даже дефицитную цветную пленку для фотоаппарата. Как ни понравилась мне Галя, но дружба и человечность дороже: если получится у него – пусть, дай ему Бог, я в конце концов найду же себе кого-нибудь, надо только расстаться с простудой.
На обед он явился счастливый, я спросил, ходили ли они в горы, он сказал, что ходили.
– Фотографировал?
– Фотографировал! – он радостно посмотрел на меня.
– Без всего? – спросил я нагло.
Тут он взглянул на меня осуждающе и сказал:
– У меня язык не повернулся бы ей предложить.
Теперь это был оскорбленный Роберт. Он так смотрел на меня, будто я и на самом деле оскорбил божество. А между тем он вместе со мной считал такие фотографии не только не предосудительными, а наоборот прекрасными, видел у меня такие слайды, они нравились ему. И он, разумеется, не прочь был бы фотографировать так же, спрашивал, как это делается – какой фон нужно подбирать, какую выдержку и так далее. Восхищаться красотой женского тела – что ж тут плохого? В конце концов ведь это – та же природа, только, может быть, наиболее концентрированное, наивысшее выражение ее, разве не так? Но теперь Роберт воспринял мой вопрос так, словно я оскорбил его в лучших чувствах. То есть, фотографировать «без всего» как будто бы можно, но только в том случае, если не очень уважаешь, а если уважаешь, то, наоборот, нельзя? Почему же тогда он восхищался моими снимками? Он, что же, считал, что я не уважаю тех, кого фотографирую? Ну и ну.
Досада опять взвилась во мне, но тотчас утихла. Тоскливо стало. Я смотрел на него, бодро жующего свой обед, и видел, что разубеждать и доискиваться справедливости бесполезно. Врет ведь. Очень хотел бы, но даже предложить боится. Вот и делает вид.
Ну, что ж, ну, что ж, как выражается в таких случаях один мой философски настроенный приятель. Ну что ж! По крайней мере ясно. Я еще раз понял, что нужно избавляться от простуды как можно скорее и кончать с очерком. К тому времени, может быть, и погода наладится. И хорошо бы найти какого-нибудь парня – с ним организовать тандем. Все же именно это привлекало меня больше всего. Совместный всеобщий праздник, пусть с немногими участниками. Маленькая, но – модель «рая». Возможно это в нашей жизни? Или все-таки нет?