Пророчество - стр. 2
Они спустились в темный, омерзительно пахнущий подвал и замерли у двери, перед которой горела свеча. Томас побренчал ключами перед носом своего брата, открыл дверь и вошел в огромное подвальное помещение.
В очаге с кирпичным дымоходом, устроенном у дальней стены, ярко горел огонь; треск поленьев, как ружейные выстрелы, эхом отдавался от кирпичных стен и каменного пола. На стенах висели каменные таблички; на некоторых были пятиконечные звезды, на других – ряды чисел. Черепа и кости людей и животных лежали на полках между горящими черными свечами.
В конце комнаты на возвышении, похожем на алтарь, стояла кровать, застланная покрывалом с бахромой. По углам торчали массивные черные свечи. На аналое лежала книга в кожаном переплете.
Пока солдаты, трепеща от страха, озирались по сторонам, человек в черной шляпе кивнул брату:
– Огни ада уже зажжены, милорд?
– Больше я не собираюсь играть в эти игры, Томас. Чего ты хочешь?
– Это не игра, Фрэнсис, уверяю тебя. Это то, что ты устроил себе сам. Я ухожу, мне предстоит проделать долгий путь до темноты. Так что с твоего позволения я удаляюсь. Оставляю тебя на попечении сержанта Прудлава. Он во всех отношениях прекрасный человек и отец троих мальчишек.
Томас кивнул сержанту с грубым тупым лицом и вышел. Не обращая внимания на крики брата, он плотно закрыл за собой дверь подвала.
– Значит, любите развлекаться с маленькими мальчиками, ваша светлость? – спросил сержант.
Взглянув на него, на каменные лица шестерых солдат, вельможа почувствовал, что ярость куда-то исчезла. Его охватил липкий, холодный страх.
– Ваше вторжение недопустимо, – выдавил он из себя.
– Еще одно небольшое вторжение, и мы тут же уйдем, милорд. – Сержант усмехнулся, солдаты тоже хрипло рассмеялись. Он кивнул им, и те впились в свою жертву стальной хваткой.
– Отпустите меня сейчас же, я приказываю! Что все это значит?
Сержант показал на кровать. Солдаты подтащили вельможу и бросили на кровать лицом вниз. Сержант снял шарф, которым был подпоясан, и завязал им рот своему пленнику, затянув узлы так сильно, что тот вскрикнул от боли. Затем осторожно задрал золоченый халат, обнажив костлявый зад вельможи. Фрэнсис задергался, пытаясь освободиться, и замычал громче. Солдаты действовали согласованно, словно все это им уже приходилось делать и раньше. Четверо из них всей своей тяжестью придавили к кровати руки и ноги жертвы, а двое других уселись ему на поясницу.
– Осторожно, не наставьте ему синяков, – распорядился сержант.
Он медленно подошел к очагу, наклонился и поднял кочергу, затем неторопливо приблизился к кровати и повертел кочергой перед глазами Фрэнсиса.
– Ты любишь развлекаться с задницами; посмотрим, как тебе понравится вот это, милорд.
Глаза вельможи расширились, выражение жестокости сменилось мольбой. В отчаянии он что-то неразборчиво пробормотал в повязку.
Сержант достал из-под мундира узкий полый бычий рог и проверил, проходит ли в него кочерга. Затем он положил руки на потные от страха ягодицы своего пленника и раздвинул их, открыв анальное отверстие. Поплевав на кончик рога, он снова примерился к отверстию и медленно, но решительно вставил рог внутрь, засовывая его все дальше и дальше.
– Мягко идет, милорд, – произнес он. – Не хотелось бы причинить вам боль.