Пропавшие девушки Парижа - стр. 21
Сэмми с сомнением смотрел на деньги.
– Я не знаю, когда смогу вернуть вам долг, – сказал он серьезным не по годам тоном.
– А ты продай мне свой рисунок? – предложил Фрэнки. – И мы будем в расчете. – Мальчик аккуратно вырвал из блокнота листок с рисунком и взял деньги.
Грейс со щемящим сердцем смотрела вслед покидающему кабинет Сэмми. Она читала в газетах и слышала в «Новостях» истории – сперва их было мало, потом становилось все больше и больше – об убийствах и зверствах, творившихся в Европе, а здесь люди ходили в кино и жаловались на дефицит нейлоновых чулок. Но лишь после того, как она поступила на работу в фирму Фрэнки и увидела лица пострадавших от войны, она начала осознавать подлинный масштаб несчастий. Она старалась держать дистанцию со своими клиентами, понимая, что, если приоткроет для них свое сердце, хотя бы на щелочку, боль уничтожит ее. Но потом она встречала кого-то вроде Сэмми и уже не могла совладать со своими чувствами.
Фрэнки встал рядом и положил руку ей на плечо.
– Это тяжело, я знаю.
Она повернулась к нему:
– Как вам это удается? Как вы это выдерживаете? – Фрэнки много лет помогал людям восстанавливать из руин свою жизнь.
– Верный способ – уйти с головой в работу. Кстати, Беккерманы уже ждут.
Следующие несколько часов представляли собой череду собеседований. Одни велись на английском, другие она переводила с французского и на французский, используя весь свой багаж школьных знаний; с некоторыми беженцами Фрэнки общался на беглом немецком языке, которому, по его словам, он выучился у бабушки. Грейс лихорадочно записывала под диктовку Фрэнки все, что требовалось сделать для каждого клиента. Но в коротких паузах между встречами она мыслями возвращалась к чемодану, который нашла на вокзале утром. Почему его бросили? Что случилось: хозяйка чемодана (одежда и туалетные принадлежности, что лежали в нем, убедили Грейс, что он принадлежит женщине) забыла его по случайности или она заранее знала, что не вернется за своими вещами? Может быть, чемодан специально оставили, чтобы его забрал кто-то другой?
– Давай, может, прервемся на обед? – предложил Фрэнки около часу дня. Конечно, имел он в виду следующее: Грейс пойдет обедать, а он продолжит работать, в лучшем случае съест то, что она ему принесет. Но спорить она не стала. У нее самой с утра крошки во рту не было, вспомнила Грейс, спускаясь по лестнице.
Спустя десять минут она уже ступала на плоскую крышу здания, где она любила обедать, если погода позволяла. Оттуда открывался панорамный вид на Средний Манхэттен, раскинувшийся к востоку от реки. Город начинал походить на гигантскую стройплощадку: на всем пространстве от центральной части острова, где возводились небоскребы, до самой окраины Ист-Виллиджа, где вырастали многоквартирные жилые дома, высились строительные краны. Из магазина тканей «Заринс Фэбрик» вышла на обеденный перерыв стайка девушек – все длинноногие и модные, несмотря на годы вещевого и продуктового дефицита. Некоторые из них даже курили. Сама Грейс к курению относилась отрицательно, но ей хотелось бы хоть чуть-чуть соответствовать им. Казалось, они абсолютно уверенны в том, что находятся на своем месте. А она чувствовала себя приезжей, у которой вот-вот истечет срок визы.
Грейс протерла покрытый копотью подоконник и села, думая о фотографиях в своей сумочке. За утро ей несколько раз приходило в голову, что она, возможно, выдумала их, но, когда она полезла в сумку, чтобы взять несколько монет на обед, то увидела, что снимки, аккуратно обвязанные кружевной ленточкой, лежат там же, куда она их сунула. Ей хотелось принести фотографии с собой и просмотреть их за обедом, но на крыше обычно бывало ветрено, и она побоялась, что они разлетятся.