Пропавшие девушки Парижа - стр. 15
– Удалить?! – чуть ли не взвизгнула в испуге Мари. – Но это очень прочная пломба. Мне ее поставили всего год назад, и за немалые деньги.
– В том-то и дело. Пломба слишком дорогая. Она сразу выдаст в вас англичанку. Мы заменим ее на фарфоровую. Такие в ходу у французов.
И тогда в голове у Мари все сложилось: интерес незнакомца в кафе к ее познаниям во французском языке, замечание Элеоноры относительно ее пломбы.
– Вы хотите, чтобы я выдала себя за француженку?
– Да, в числе прочего. Вы пройдете курс спецподготовки, затем вас отправят на задание, – при условии, что вы овладеете необходимыми навыками. – Элеонора говорила так, будто Мари уже дала согласие. – Это все, что я могу пока сказать. Секретность крайне важна для наших операций.
Отправят на задание. Операции. У Мари кружилась голова. С трудом верилось, что в этом элегантном особняке, всего в нескольких шагах от магазинов и суеты Оксфорд-стрит, разрабатывается стратегия и тактика тайной войны против Германии.
– Через час сюда подъедет машина, и вас отвезут в центр спецподготовки, – сказала Элеонора, словно все уже было решено.
– Прямо сейчас? Я не могу так сразу! Мне нужно уладить свои дела, собрать вещи.
– У нас так заведено, – ответила Элеонора. Возможно, подумалось Мари, они специально не отпускают домой завербованных, чтобы у тех не было возможности передумать. – Мы обеспечим вас всем необходимым и от вашего имени уведомим Военное министерство.
Мари в изумлении уставилась на Элеонору. Она ведь не говорила, где работает. И тогда она поняла, что этим людям, кто бы они ни были, слишком много известно про нее. Встреча в кафе была не случайной.
– Долго я буду отсутствовать? – спросила Мари.
– Это зависит от характера задания и множества других обстоятельств. Вы можете уволиться в любое время.
Уходи, настаивал внутренний голос. Мари ввязывалась в нечто более грандиозное и серьезное, чем ей представлялось. Но ноги словно приросли к полу, ее снедало любопытство.
– У меня есть дочь. Ей пять лет. Она живет с моей тетей близ Или.
– А муж?
– Погиб на войне, – солгала она. В действительности, отец Тесс, Ричард, был безработным актером, подвизался в массовках в театрах Вест-Энда; он исчез сразу же после того, как родилась Тесс. В восемнадцать лет Мари сбежала из отцовского дома в Лондон и сразу же польстилась на первое гнилое яблоко, что упало к ее ногам. – Пропал без вести под Дюнкерком. – Такое объяснение, даром что откровенная ложь, было предпочтительнее вероятной правды: что он находился в Буэнос-Айресе, тратил остатки ее наследства, доставшегося ей от матери, поскольку, когда они только поженились, она переложила все деньги на их совместный счет, предназначенный для покрытия расходов на жилье.
– О вашей дочери есть кому позаботиться? – Мари кивнула. – Хорошо. Иначе вы не смогли бы сосредоточиться на учебе, все время беспокоились бы за нее.
Она всегда будет тревожиться за Тесс, заметила про себя Мари. Сразу видно, что у Элеоноры своих детей нет.
Мари подумала про дочь, живущую теперь в деревне, про свои визиты туда по выходным, которые прекратятся, если она примет предложение Элеоноры. Какая мать решилась бы на такое? Она поступила бы ответственно, если б осталась в Лондоне, поблагодарила бы Элеонору и вернулась бы к привычной жизни, насколько жизнь могла быть привычной во время войны. Тесс она воспитывала одна. Если она по какой-то причине не сможет вернуться, у ее дочери не останется никого, кроме стареющей тетушки Хейзел, которая, конечно же, не сможет долго заботиться о ней.