Пропавшая Невеста - стр. 18

…Доминике он понравился. Она была рада, что именно он забрал ее к себе. Осталось только как-то донести это до него самого.

В отличие от Доминики Брейр был далек от радости. Он уже сто раз пожалел, что забрал ее с отбора. Страшная, как смертный грех. Зеленая. И постоянно мычит.

Он, конечно, не ждал от этих смотрин ничего хорошего, но чтобы настолько…

Она снова пыталась что-то сказать, но вместо этого раздавалось лишь неразборчивое мычанье.

— Я не понимаю. Можешь не стараться, — отмахнулся он и раздраженно вернулся к окну. Смотреть на нее не было никакого желания.

Она продолжала возиться за его спиной, вызывая целую бурю тяжелых чувств. Раздражение, стыд, ярость. Он мог думать только об одном. Как от нее избавиться? Кому отдать, чтобы не видеть зеленой лягушачьей кожи и скрюченных пальцев. И тут же вспомнил, что никому. Проклятый распорядитель со своим дурацким договором!

Тем временем она отыскала огрызок грифеля и клочок бумаги. Что-то нацарапала на нем и протянула Брейру.

Каракули. Незнакомые слова, неровные черточки и кружки. Он сердито смял лист и отшвырнул его в сторону. Хватит!

Зеленая притихла и настороженно уставилась на него своими блеклыми глазами.

— Значит так, — он подступил ближе, — я хочу, чтобы ты уяснила для себя одну вещь. Я забрал тебя с отбора только по одной причине. Из жалости. Тихо!

Ее мычание раздражало все больше и больше, поэтому прервал ее взмахом руки.

— Теперь я вынужден вести тебя к себе и позориться перед своими людьми, — в голосе сквозило ничем не прикрытое сожаление, — То, что я тебя забрал — ничего не значит. Ты — никто. Досадная ошибка. Так что будь умницей, когда приедем, забейся в какую-нибудь дыру и не попадайся мне на глаза. Понятно?

К такому повороту Ника оказалась не готова, поэтому жалобно всхлипнула и попыталась отступить, но он поймал ее за локоть и дернул к себе.

— Понятно? — повторил с нажимом.

Дождался, когда она сдавленно кивнет, и оттолкнул от себя:

— Теперь проваливай!

Едва сдерживая рыдание, она выбежала из комнаты, пообещав себе, что никогда ни при каких обстоятельствах не позволит ему узнать правду.

***

Утром, едва Доминика проснулась, к ней в комнату постучались.

— Уходите, — проворчала она, сама не понимая своего голоса. Он был все таким же ужасным, как и прежде, — я никого не хочу видеть.

Это была сложная ночь. Полная разочарования, слез и обиды. Ника все думала о тех, словах что ей в лицо бросил жестокий кхассер, и каждый раз кололо где-то глубоко-глубоко. Она не любила лечить саму себя — это забирало слишком много сил, но сейчас была готова и на это. Правда боль сидела так глубоко, и не в теле, а в душе, что магия Высшей оказалась бесполезна.

Стук повторился. В этот раз настойчивее.

— Надоели, — прошипела она и, скатившись с кровати, поковыляла к двери.

Увидев зеленую кожу и длинный нос, девушка, стоящая на пороге, испуганно отшатнулась и охнула, зажимая себе рот рукой. Но в этот раз Ника даже не подумала прикрываться. Наоборот встала, нагло подбоченившись, так, чтобы гостья смогла рассмотреть ее во все красе.

— Я одежду принесла, — заикаясь проговорила служанка и бочком протиснулась в комнату, — кхассер велел найти вам все необходимое. Здесь белье, платье, теплые чулки, обувь. Даже ольховый гребень. А еще он сказал, что вам скоро пора отправляться в путь и приказал вас накормить…