Прометей, или Жизнь Бальзака - стр. 37
Впрочем, какое это имело значение? «Приличия были соблюдены, и Эжена Миди де ла Гренере-Сюрвиля можно было считать лицом, вполне подходящим для роли зятя». Лицом? Да, разумеется. Личностью он был менее выдающейся. Когда молодые приехали в 1821 году в Байе, куда получил назначение Сюрвиль, выяснилось, что он, в общем-то, заурядный инженер второго класса и жалованье у него соответственное – двести шестьдесят франков в месяц. Это было гораздо меньше, чем сулили условия брачного контракта и честолюбивые стремления Лоры, но новобрачная была достойной представительницей семейства Бальзак, и если не могла похвалиться настоящим, то сама придумывала себе блестящее будущее. Уж она-то продвинет мужа по службе, пустит в ход свои связи и добьется для него подряда на строительство всех каналов Франции. Наше «небесное семейство» владело несметными, но, увы, только воображаемыми богатствами.
В ожидании маловероятного продвижения мужа по службе Лора приглашала родных к себе в Байе.
«Если к нам приедет бабуля, то о ней тут будут очень заботиться. У меня есть служанка Евфрасия, и она отлично станет за ней ходить; на себя я беру маленькие знаки внимания – грелку или коврик под ноги, я буду сопровождать ее во время прогулок, играть для нее на фортепьяно, вместе с ней рукодельничать… Если же приедет папа, он сможет отдыхать, как ему заблагорассудится, в своей комнате – музыка, газета после обеда и прочее… А почему бы брату не отказаться от поездки в Турень и не пуститься по дороге, ведущей в Байе?»
Обращаясь к матери, которая постоянно пребывала в дурном расположении духа, Лора ласково ее поучает:
«Прочитав эти строки, ты, конечно, скажешь: „О дочь моя, сразу видно, что ты привыкла к счастью; твою философию и веселость никогда еще не омрачали грозы; прошлое неизменно навевает тебе счастливые мечты о будущем“. А я тебе отвечу, что и у меня бывают горести, но уж так я устроена, что сразу забываю о темной туче, едва она пройдет, а ты, милая мама, обязательно оглянешься и будешь смотреть ей вслед».
Очаровательная Лора выказывала себя мудрой моралисткой; характер у нее был покладистый, и если ей порою нелегко приходилось с мужем, то объяснялось это тем, что он и впрямь был нелегким человеком.
С присущей ей смелостью она даже отваживается писать матери: «Ты вышла замуж за папу, можно сказать, по рассудку, ты испытываешь к нему неизменную дружескую привязанность, но, быть может, никогда его не любила». Госпожа Бальзак в свою очередь строго наставляет дочь:
«Я все же еще позволю себе разговаривать с тобою как мать, глубокоуважаемая и высокопоставленная дама. А потому прошу тебя, друг мой, остерегайся комплиментов, которыми тебя осыпают. Счастье встречается редко; достаточно легкого дуновения, чтобы оно рассыпалось в прах».
Уж в этом-то госпожа Бальзак отлично разбиралась – она ведь собственными руками разрушила свое счастье. Позднее, когда Лора благоразумно удалила слишком настойчивого поклонника, успокоив тем самым тревогу Сюрвиля, мать писала ей: «Рекомендую тебе, моя милая, бережнее обращаться с человеком, сердце которого не было бы столь ревнивым, если бы в нем было меньше любви».
Оноре мог возвратиться в Вильпаризи: там ему нетрудно будет найти для себя сюжеты и даже модели.
Надо сказать, что его далекоидущие планы не изменились: «Два моих огромных и единственных желания – быть знаменитым и быть любимым; исполнятся ли они когда-нибудь?» Позднее, рисуя образ молодого человека, он будет вспоминать о том, каким сам был в двадцать лет.