Проклятый род - стр. 33
– Пожар.
И пошел гомон на барском дворе и там, далеко. Все облегченно всматривались в неблизкое зарево.
– Слава богу. Не мы горим.
И обсуждали: где?
– Кажись, скирды господские.
– Ан нет. Мельница!
– Тоже, мудрец! Да коли бы мельница, полымя-то эк куда полоснуло бы! А тут вширь пошло.
Выбежал Федор. Полушубок крытый на ходу застегивает.
– Машину выкатывай, ребята. Бочки готовь! Эй, ты, мне Гнедого оседлай.
Красиво стало лицо Федора под неверным светом далекого зарева и желтых фонарей в руках дворовых людей. Хмель вылетел вчерашний, ни скуки в лице, ни злобы. Будто этой ночи все долгие месяцы здешней жизни дожидался. Счастливым криком покрикивает, с места на место ловкой поступью перебегает. И все не без толку. Быстро машину ржавую наладили.
– Домой бы шла!
Это Федор Вере. Стоит, в шубку, в рукава не надетую, кутается.
– Зачем домой? И я поеду.
– Не женское дело.
– Что дома-то не видала… Смотреть поеду. Ишь, в медвежью дыру завез. Здесь пожар заместо театру. Все веселее.
Нескрытой злобой сверкнули глаза мужичков. И разные слова враждебные перелетать стали. Понял Федор. Злобно закричал. Погнал, в дверь толкнул. А из двери Вячеслав. И загудел тогда запоздавший набат на далекой колокольне. И переглянулись те двое. Братья с ненавистью переглянулись. Вячеслав, чтобы подозрение не зародить, поспешно с крыльца сбежал.
Ускакали. Те, кому коней не достало, позади бегут размеренным бегом, чтоб ранее срока не притомиться.
Потолкался Вячеслав. В дом возвратился.
– Верочка! Верочка! Где вы? Или спать?
– Нет. Какой теперь сон.
– Подите сюда, Верочка. Или я к вам? Можно?
– Да раздета я…
– А вы оденьтесь. Или платочек накиньте.
– Хи-хи… платочек.
Через дверь разговаривали. Вячеслав в коридоре стоял, задыхался.
– Ну, коли хотите, поедем и мы на пожар. Что вы молчите, Верочка?
– Да они, поди, всех лошадей забрали. На чем поедешь…
– Ну, пешком. Да пустите вы…
И навалился Вячеслав на дверь. Затрещало.
– Что вы? Что вы, Вячеслав Яковлич?
А тот ломился и хрипел:
– Верочка… Верочка…
– Стойте, стойте! Сейчас отопру.
– Отопрете?
– Ей-богу.
Слышит Вячеслав: одежда шуршит, сапожки по полу застучали. Ждет, покорный. К двери Вера подбежала; замок звякнул; отперла.
– Входите!
И от двери отбежала. Вошел Вячеслав. И к ней. Что-то сказать хочет. А она сторонкой, как кошка – в дверь. И выбежала. Бежит и злобно кричит, уже далекая:
– Так-то ты, подлец! К девицам по ночам ломиться. Все Федору скажу.
И два раза ударила входную дверь пружина. Сморщилось лицо Вячеслава, и кулаки его сжались. Постоял близ смятой постели, близ теплой еще, сплюнул, выругался по-мужичьи и медленно вышел из пустого дома. Двор пуст. Зарево разгоралось, близилось в ночи. И пошел без мысли. И долго так.
– Здравствуйте, Вячеслав Яковлич.
Голос-то, голос-то милый какой. Очнулся. Неверяще-радостными глазами глядит. Она. Мелания. Попа Ивана дочка. А вот и дом поповский. Как скоро дошел.
– Или и вы, Вячеслав Яковлич, на пожар? Что же пешком?
– Да так… Да я и не на пожар. Здравствуйте, Мелания Ивановна.
Рука ее теплая, сонно-радостная, рука девичья, в его руке затрепетала. Так посмотрел он дико. Но испугался ли, скрыть ли что хотел, стал вдруг застенчиво-робок и умоляюще тихо говорил:
– Пойдемте со мной, Мелания Ивановна.
– Пойдемте, Вячеслав Яковлич. Да что это вы назад-то?