Проклятый. Hexed - стр. 17

– Ладно, тогда заезжай за мной завтра в десять утра, – сказал я. – И прихвати лук. Мы подстрелим летающего демона.

– При помощи старых добрых стрел? – Брови Койота поднялись так высоко, что исчезли под полями шляпы.

– Нет, мы обзаведемся специальными, – сказал я. – Думаю, я знаю, где можно добыть немного священных стрел, убивающих демонов.

– В самом деле? Я ни разу не видел, чтобы их продавали в ваших католических церквях, – сказал Койот.

– А когда ты бывал в католической церкви? – скептически спросил я, и Койот принялся хохотать. Его смех оказался таким заразительным, что я не сумел сдержать улыбку. – Точнее, как ты мог об этом узнать? Они вполне могли раздавать стрелы вместе с рождественскими хлопушками, а ты бы не уловил разницы.

Койот так оглушительно и заливисто хохотал, что очень скоро я к нему присоединился. Он даже согнулся пополам и хлопал себя ладонями по бедрам; он смеялся беззвучно, потому что у него перехватило дыхание; смеялся до тех пор, пока из его глаз не полились слезы.

– Бьюсь об заклад, так и было, мистер Друид! – наконец сумел выговорить Койот. – Священники подходили к солдатам и говорили: «Во имя Отца и Сына, вот тебе хлопушка, а теперь иди и убей проклятых индейцев!»

И тут наш смех стих, а улыбки исчезли, словно на нас спустились погребальные саваны. Это было слишком похоже на правду, чтобы быть смешным. Некоторое время мы молча смотрели на клумбу перед моим крыльцом. Уж не знаю, о чем думал Койот, но ко мне явились призраки тех, кто посягал на мою жизнь; я остался единственным живым друидом после того, как нам объявила войну Святая Римская Церковь.

Наконец Койот вытер слезы и допил пиво.

– Спасибо за пиво и смех, мистер Друид. – Он встал, поставил бутылку на перила крыльца и с широкой улыбкой протянул мне руку. – Ты был бы отличным парнем, не будь таким чертовски белым.

Я крепко пожал ему руку и улыбнулся в ответ.

– А ты был бы отличным парнем, не будь проклятым псом.

Это снова вызвало смех Койота, но теперь его смех уже не был похож на человеческий. Он выпустил мою руку и прямо у меня на глазах опустился на четвереньки, а еще через мгновение спрыгнул с крыльца уже в облике животного и с веселым повизгиванием скрылся в прохладной ноябрьской ночи.

Он даже не оставил одежды; все его вещи каким-то непостижимым образом растворились. Оберон тоже обратил на это внимание.

«Выпендривается, – сказал он. – Тебе следовало бы научиться так делать».

– Верно. – Я посмотрел на Оберона и хлопнул в ладоши, когда Койот окончательно исчез из вида. – А теперь мы можем навестить польских ведьм.

«Похоже, Койот что-то сделал с твоей головой, – заметил Оберон. – Ты это сказал так, словно встреча с ними подарит нам удовольствие».

Уловив сомнения в мыслях Оберона, я спросил, не предпочитает ли он остаться дома.

«Честно говоря, пробежка уже не кажется мне такой привлекательной, – признался он. – Я только что съел кучу колбасок. Думаю, было бы неплохо вздремнуть. Может, ты мне включишь фильм с Клинтом Иствудом?»

– Конечно. К тому же ты не любишь ведьм, верно?

«Ну да. Как и ты. Вот только ты готов бежать в пряничный домик Малины, потому что она тебя позвала – и сразу после того, как кто-то пытался с тобой покончить, следует добавить. Неужели ты думаешь, что тебе следует устроить ей праздник? Ты чувствуешь, что у тебя сегодня удачный день?»