Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста - стр. 39
Однажды гонясь за сорванцом– Славкой, забылся в пылу охоты. Нагнал жертву да повалил её наземь... Кровушка в башке от долгого бега аж грохотала. Сердце как очумелое колотилось. От дурмана сходя с ума и не в силах оторваться от манящего запаха, жадно носом по ней вёл от шеи... по груди, заметно подросшей, сейчас жадно вздымающейся и упругими бугорками теснящей узкий верх рубахи под сарафаном. Скользил, обнюхивая, вниз, пока в развилку между ног не упёрся... Меня точно молнией прошибло первобытным голодом. Так ослепило...
Славушка
– Прочь пошла! – грозно рыкнул. Я обмерла, хотя и без того застыла на земле, пошевелиться страшась. Уже на раз отличала, когда он правда злился, когда его голос наигранно звучал. А сейчас он был не в себе...
– И седмицу не приходи, – добавил, люто глазами сверкнув, – иначе задеру... – и мощным прыжком в кусты сиганул, протаранил ветки и был таков.
Я ещё несколько секунд лежала, боясь дышать, да в небо пасмурное глядела. Сердечко гулко– гулко стучало, кровь горяча.
С землицы поднялась, воздуха хватанув полной грудью, да бегом до села бросилась, подол удерживая, чтобы не шибко кусты цеплял.
В животе странное чувство было: не то томило, не то тянуло... И уже который день меня оно не покидало.
Домой пробралась крадучись. Покуда никто за мной не следил, хотя теперь приходилось удирать из села окольными путями. Иржич со своими друзьями караулил, и ежели б не быстрота бега, не видать бы мне тренировок с волколаком. А он единственный, кто меня не ненавидел, пусть и не любил шибко, но и не отказывал в помощи.
А вот Иржич, поганец, всё равно находил, как достать. Когда возвращалась из лесу, несколько раз залавливал у щели в частоколе, а пару раз – уже на подходе к хоромине в крыло невест.
Он сын смотрящего, потому вёл себя так, словно законы ему не писаны...
Вот и сейчас поджидал, но я осторожней была, чем раньше, потому только его завидела, тотчас обратно шмыгнула вдоль внутреннего забора, что хоромины невест от общих домов отделяли. А потом рискнула через ограждение полезть близохонько крыла, где комнаты для сна были.
Юбкой зацепилась за острие забора, а, услыхав: «Славка, стой, разговор есть!» – голос Иржича, с испугу поспешила да вниз полетела, с треском ткань порвав.
– Блин, – чертыхнулась в сердцах, уже приземлившись на стороне резервации невест. Вот теперь прилетит от бабы Ганны. Уж она серчала, когда кто– то из девчонок одёжу портил. Серчала так, что и руку поднять могла. А я у неё была на особом счету. Понимала то, что никто, окромя меня, в лес тайком не бегал, что не занимался помимо основных занятий ещё. А то, что заставлял делать волколак, было куда сложнее тех упражнений, что Вонич и Шпышко, наши наставники, обучающие выживанию, давали. Потому моя одёжа всегда выделялась и загрязненностью, и порванностью.
Ниток заштопать одёжу по– тихому и быстро не было. Хотя этому я сама научилась, подглядывая за Ганной, когда она очередной мой наряд чинила, грозя в следующий раз, коль я такая рукожопая, оставить в том, что есть.
И ежели иглу я у неё стащила, то нитки быстро заканчивались.
Покуда обдумывала, как теперь быть, схоронилась на сеновале. Живот сильно прихватило. Страшно стало, куда податься – не ведала, ведь за столько лет попривыкла, что никого мои болячки и жалобы не волнуют. Забилась вглубь и корчилась от боли, кусая губы... Долго мучилась, а потом забылась сном и даже на ужин не пошла... Когда очнулась, к своему ужасу кровь увидала на сарафане, на рубахе и исподнем.