Проклятие Пиковой дамы - стр. 13
– Расскажите.
– Ну, сегодня у нас была премьера. Собралось много важных гостей. Премьера прошла с большим успехом, после спектакля был назначен банкет…
– Все это нам уже известно, переходите непосредственно к делу, – сухо прервал ее следователь.
– Гм! – дернула плечиком Зина. – Уж куда ближе. Все уже собрались, стали поднимать тосты, а Ани все нет.
– Кого?
– Анны Петровны Щербатовой. Убитой, – чуть не по слогам, как для тупого, повторила артистка. Тоже мне, фифа.
– Дальше.
– Я вызвалась за ней сходить.
– Почему вы?
– Ну, мы подруги, и вообще… Директор попросил, я и пошла.
– Ясно. Дальше.
– А дальше я пришла, постучала, открыла дверь, а там Аня. Вся синяя, глаза навыкате, цветы по полу рассыпаны. Я закричала. Сперва уборщица прибежала, потом рабочий сцены, а затем уже все остальные. Что было дальше, не знаю, меня увели в дирекцию валерьянкой поить.
– Когда вы шли в грим-уборную, ничего странного не заметили? Может, встретили кого?
– Нет.
– А в самой гримуборной было что-то необычное?
– Кроме мертвой Ани? – иронично уточнила артистка. – Да я, когда Аню увидела, чуть в обморок не грохнулась. Что еще более странное я могла увидеть, по-вашему?
– Ладно. Кто, по-вашему, мог это сделать?
Тут дверь в кабинет открылась, и в нее ужом проскользнул сотрудник милиции, что-то пошептав следователю на ухо, так же бесшумно удалился.
– Так что вы думаете? – повторил свой вопрос Афанасий Степанович.
– Откуда мне знать? Я все это время на банкете была.
– А кто из присутствующих отлучался с банкета?
– Откуда же мне знать? Видели, сколько там народу? Да я половину и знать не знаю, и все они ходили, двигались, толкались туда-сюда. Кто же в этой толчее разберет, кто, где был и куда выходил?
– А в каких отношениях убитая состояла с Вадимом Яузовым? – прищурив глаза, резко спросил Афанасий Степанович.
– С Яузовым? В нормальных, – пожала равнодушно плечами Зина. Плечи ее сегодня были оголены, а шея украшена ниткой жемчуга. Наследство, доставшееся от мужниной прабабки.
– А вот, по моим сведениям, у Щербатовой с Яузовым был роман. – Сделал ход конем Афанасий Степанович.
– Да? И кто вам наболтал такую глупость?
– Эти сведения нам сообщила артистка Леденева.
– Мм. А артистка Леденева не сообщила, что она ненавидела Аню, мечтала занять ее место. Спала с заместителем директора в надежде, что тот снимет Аню с премьерного спектакля и отдаст ее партию Леденевой. И, кстати, об этом знает весь театр. А что касается Вадима, так он волочился за всеми артистками театра, и оперными, и балетными. Но без всякой цели, так, по привычке. А романы заводил только со своими многочисленными поклонницами, влюбленными и бескорыстными.
– А что, он разве не женат? – полюбопытствовал Афанасий Степанович.
Он знал, что театральный мир – это разврат и бесстыдство, но то, что рассказывала Барышева, не укладывалось ни в какие рамки.
– Ну, отчего же. У него имеется жена Клава и трое отпрысков. Жена в нем души не чает. Холит его, лелеет. Посвятила ему всю свою жизнь. Он еще спит, а она уже на кухне готовит ему завтрак и подает в постель, потом делает ему массаж, маски для лица, кормит обедом и везет в театр на репетицию. У них имеется машина, но Вадим так и не научился водить, водит Клава. Потом встречает его с репетиции, привозит на спектакль, обеспечивает ему здоровое пятиразовое питание, следит за его гардеробом, даже носки ему гладит. Сумасшедшая. А самое главное – она совершенно не замечает, что творится у нее под носом. Прежде отдельные доброжелатели пытались ей открыть глаза на похождения Вадима, но она свято верит в его непогрешимость. Теперь все рукой махнули.