Проклятие Моцарта - стр. 4
Диана очень сожалела, что не может ей помочь, свободной ставки в кинотеатре не было, она вздохнула, но вдруг неожиданно для себя спросила:
– А петь вы умеете?
Виолетта Генриховна взглянула на нее удивленно, но гордо ответила:
– Конечно, я же вокал преподавала, музыка – это моя жизнь! Я бы показала вам. Вот только у вас инструмента нет, – обескураженно вздохнула она. – Кстати, я могу вам предложить свой рояль, я все равно дома не могу играть, соседи возмущаются…
– Хорошо, привозите свой рояль, – решилась Диана. – Будете играть и петь в кинотеатре мелодии из фильмов текущего репертуара. И напишите заявление о приеме на работу, попробую создать новую должность.
Виолетта Генриховна послушно написала заявление.
Диана отправила с музыкантшей двух рабочих, они привезли рояль и установили в фойе. С тех пор Виолетта Генриховна наигрывала мелодии из фильмов текущего репертуара и пела, голос у нее оказался очень приятный. А в свободное время женщина по-прежнему заходила в кабинет к Диане, они пили чай и вели неспешные беседы. В одну из таких бесед Виолетта Генриховна рассказала о своей непростой судьбе.
– Деточка, вообще-то моя родословная берет начало в Австрии, мой прадед по материнской линии попал в Россию, женился здесь и остался жить. До семнадцатого года, мама рассказывала, у нас был прекрасный дом, а потом в революцию моя семья всего лишилась, – грустно вздохнула старушка. – Родители погибли во время Великой Отечественной войны, я тогда еще совсем юной была, одна осталась, меня пригрела соседка Груша, Аграфена Васильевна Прибыткова. Замечательная женщина, царство ей небесное, – перекрестилась Виолетта Генриховна. – Потом и она умерла, пришлось самой жить как умею, отучилась, пошла работать, мне дали однокомнатную квартирку, тут неподалеку…
Взглянув на старенький, потертый ридикюль, что старушка бережно держала на коленях, Диана улыбнулась.
– Вот получите зарплату – купите себе новую сумочку…
Вздрогнув, Виолетта Генриховна взволнованно прижала ридикюль к груди.
– Что вы! Этот ридикюль мне дороже всего на свете, это память о маме!
Диана покраснела и мысленно одернула себя за неделикатность. И в тот же момент невольно задалась вопросом, а зачем Виолетта Генриховна такую дорогую память носит с собой, не лучше ли, чтобы не потерять ненароком или не затрепать окончательно, держать реликвию в укромном местечке.
Виолетта Генриховна будто прочитала ее мысли и виновато поморщилась.
– Не сердитесь на меня, Дианочка, это единственная вещь, которая мне осталась на память от родителей, мне сложно с ней расставаться.
– А вы не боитесь ее потерять? Не лучше ли хранить ридикюль дома?
На лице Виолетты Генриховны промелькнула тревога.
– Нет, что вы, не говорите так!
Женщина ужасно расстроилась, Диана, увидев, что разговор ей неприятен, перевела тему.
– Вы не забыли, сегодня у нас встреча с известным режиссером Иваном Вербицким, не могли бы вы что-то подобрать из его фильмов?
Музыкантша повеселела:
– С удовольствием, Дианочка.
Диана выскочила из-за стола.
– Я сейчас сбегаю к киномеханикам, проверю, насколько они готовы, и афишу посмотрю, а вы начинайте готовиться, Вербицкий будет доволен, когда услышит музыку из своих картин.
Оставив Виолетту Генриховну в своем кабинете, Диана отправилась на второй этаж. Пообщавшись с киномеханиками, зашла в буфет узнать, как дела здесь.