Проклятие королей - стр. 52
Я вдовею четыре года, помощи мне ждать неоткуда, денег едва хватает на пропитание, крыши для детей нет, приданого для дочери нет, невест для сыновей тоже, нет друзей, нет шансов снова выйти замуж, поскольку я не вижу мужчин, кроме священников; я по восемь часов в день стою на коленях вместе с монахинями, соблюдая литургические часы, и наблюдаю, как меняются мои молитвы.
В первый год я молюсь о помощи, на второй – об освобождении. К концу третьего молюсь о смерти короля Генриха, о проклятии его матери и о возвращении моего дома, дома Йорков. В молчании я стала желчным мятежником. Я желаю Тюдорам гореть в аду и начинаю надеяться, что проклятие, наложенное на них кузиной Елизаветой и ее матерью, все еще действует, через все эти годы, что оно покончит с Тюдорами и оборвет их род.
Первой мне сообщает новости старая привратница аббатства, которая прибегает к двери моей кельи и распахивает ее, не постучав. Урсула на своей раскладной койке не шевелится, но Джеффри спит со мной на узкой кровати, в моих объятиях, и поднимает голову, когда Джоан входит и провозглашает:
– Король умер. Проснитесь, миледи. Мы свободны. Бог милостив. Он нас благословил. Он спас нас. Проклятие зверя багряного снято. Король умер.
Мне снилось, что я при дворе дяди Ричарда в Шериф-Хаттоне и кузина Елизавета танцевала для него в вихре золотой и серебряной парчи. Я тут же сажусь и говорю Джоан:
– Тише. Не стану я это слушать.
Ее старое, многое повидавшее лицо расплывается в улыбке. Никогда раньше не видела, чтобы она улыбалась.
– Вы это выслушаете! – говорит она. – И каждый может это сказать, каждый может услышать. Потому что хозяин всех шпионов умер и шпионов выгнали с работы. Король умер, и трон теперь перейдет чудному, чудному принцу – как раз вовремя, чтобы нас всех спасти.
Тут начинает звонить колокол аббатства, ровным, глубоким звуком, и Джеффри вскакивает на колени и кричит:
– Ура! Ура! Генри будет королем?
– Конечно, – отвечает старуха, ловя его маленькие ручки и поднимая его, так что он танцует на кровати. – Господь благослови его и день, когда он взойдет на престол.
– Мой брат Генри! – взвизгивает Джеффри. – Король Англии!
Меня приводит в такой ужас эта невинная изменническая речь, что я хватаю Джеффри и зажимаю ему рот ладонью, поворачиваясь к Джоан с отчаянной мольбой о молчании. Но она лишь качает головой, глядя на Джеффри, и смеется над его гордостью.
– По праву – да, – смело говорит она. – Им должен стать твой брат Генри. Но у нас есть чудный мальчик из Тюдоров на смену хозяину потливой горячки, и принц Гарри Тюдор взойдет на престол, а шпионы и сборщики налогов уйдут в прошлое.
Я вскакиваю с кровати и начинаю одеваться.
– Она за вами пошлет? – спрашивает привратница Джоан, снимая Джеффри с кровати и пустив его плясать вокруг себя.
Урсула приподнимается, трет глаза и спрашивает:
– Что случилось?
– Кто?
Я думаю о Миледи матери короля, которая похоронила внука, а теперь похоронит сына, как и предсказывало проклятие Елизаветы. Это ее сломит. Она поверит, как верю я, что Тюдоры сами подписали свой смертный приговор, когда убили в Тауэре наших принцев. Она решит, как и я, что они – проклятые Богом убийцы.
– Катерина, вдовствующая принцесса Уэльская, – просто отвечает Джоан. – Разве он на ней не женится и не сделает ее королевой Англии, как обещал? А она не пошлет за вами, своей лучшей подругой? Разве вы не сможете взять детей с собой ко двору и жить, как вам положено по рождению? Разве это не чудо для вас, словно камень откатился от гробницы и выпускает вас всех на волю?