Проклятие Каменного острова - стр. 39
Но его магическая сила вызывала уважение и страх. Колдун повелевал металлическими предметами с изяществом балаганного фокусника и смертоносной точностью наемного убийцы.
– Какая приятная неожиданность! Обычно эльфы не настолько беспечны, чтобы попасться мне в руки, – колдун не отрывал взгляда от пленника, и в нем горела злоба. – Что ты делаешь на моей земле, остроухий? Что вынюхиваешь здесь для своей Бонрионах (владычицы)? Тебе наверняка известно, как я поступаю со шпионами.
Колдун шевельнул пальцами, и две дюжины висящих в воздухе кинжалов надвинулись на обе жертвы, как стая хищных птиц. Саймон ощутил невыносимую тяжесть в животе. Эти искусно выкованные и хорошо заточенные клинки он изготовил собственными руками, потому что был лучшим кузнецом в округе…
Словно прочитав его мысли, Флан бросил на слугу мимолетный взгляд, его тонкие влажные губы искривились в предвкушении скорой расправы. Он снова шевельнул пальцами, и два сверкающих кинжала вонзились в ладони закованных рук эльфа, пригвоздив их к деревянной стене. А через мгновение еще одна пара клинков впилась в его предплечья. При виде начавшейся пытки Саймон в ужасе застыл, а потом неожиданно обмяк в своих оковах, обретя, наконец, желанное беспамятство. Эльф не шевельнулся и не издал ни звука.
– Решил поиграть в героя, остроухий? Давай, не стесняйся. Мужество иссякнет намного раньше, чем наступит твоя баэс (смерть), – колдун нетерпеливо протянул руку в сторону стражников. – Где его оружие?
– При нем было только это, господин.
Один из них вложил в руку хозяина кожаные ножны тонкой работы. Флан подержал их в руках, а потом осторожно извлек на свет кинжал, выточенный из каменного дерева. Убедившись, что на острую кромку лезвия тонким слоем нанесен смертельный яд, он ухмыльнулся и с силой воткнул клинок эльфу в плечо.
– Грех не воспользоваться такой возможностью, ты не находишь? – глумливо поинтересовался колдун. – Внесем в наше священнодействие немного эльфийского колорита. Нож, кстати, отличный, добавлю его к своей коллекции.
Таэль с трудом делал короткие, неглубокие вдохи, потому что железный прут, плотно прижатый к гортани, не давал ему ни набрать воздуха в грудь, ни сглотнуть. Раны горели, в голове неприятно звенело, а перед глазами продолжали мелко вибрировать два десятка клинков, готовые в любой момент сорваться с магической привязи.
Неожиданно давление прута ослабло, и в измученные легкие хлынул, наконец, спасительный воздух. Эльф почувствовал, что оковы больше не удерживают его, но по-прежнему не мог двигать руками, накрепко прибитыми к дощатому стенду. И тут рядом с ним мешком свалился на пол Саймон, чьи цепи ослабли и перестали удерживать его у стены. Вместо того чтобы поднять потерявшего сознание кузнеца, стражники, как по команде, развернулись и вышли из комнаты.
– Сейчас же вернитесь, тупые вы животные!
На гневный окрик Флана никто не отозвался, поэтому он грязно выругался и сам направился к двери. Воспользовавшись этой возможностью, эльф напряг мышцы и вытащил клинки, глубоко засевшие в мягкой древесине. От боли у него потемнело в глазах, но время поджимало, поэтому он собрался с силами. Избавившись от ножей в кистях рук, Таэль постарался не думать о тех, что еще остались, и с трудом сжал в кулаки окровавленные пальцы.