Проклятие Гермеса Трисмегиста - стр. 7
Голышкин. Даже в исторические документы может вкрасться ошибка.
Мышевский. Пусть количество золота преувеличено. Но ведь сам факт никто не оспаривает! Отчеканенные из золота Раймонда Луллия нобли до сих пор хранятся в английских музеях.
Голышкин. Великая мистификация!
Мышевский. Сталвер Ударпятович! (Обвинительным жестом наставляет палец на собеседника). Вы обвиняете английского короля во лжи?
Голышкин. Хм-м… Не короля. А так называемых летописцев.
Мышевский. Профессор, почему вы не хотите поверить в самое простое объяснение? В то, что Раймонд Луллий каким-то неведомым образом узнал рецепт приготовления философского камня и воспользовался им. Или вас смущает время, в которое он жил?
Голышкин. Признаться, да. Средневековье погружено во мрак. (Указывает на стеллажи с книгами). Некоторые хроники всерьез утверждают, что в те времена водились огнедышащие драконы. Им тоже прикажете верить?
Мышевский. В драконов? Не знаю, не думал об этом. Все может быть… Но ведь возможность превращения определенных элементов таблицы Менделеева в золото была доказана уже в двадцатом веке.
Голышкин. Да, подобное нередко происходит в процессе работы ядерного реактора. Но золото получается в ничтожно малых концентрациях и слишком дорогим. И уж тем более оно не может служить панацеей от болезней и старости.
Мышевский. Поэтому ученые предпочитают об этом умалчивать. Тем более что эта химическая реакция плохо влияет на работу самого ядерного реактора. Однако факт есть факт.
Голышкин. И что он доказывает?
Мышевский. То, что трансмутация любого металла в золото возможна! Беда в том, что рецепт философского камня затерялся в веках. А все, кто знал его, уже давно обратились в прах.
Голышкин. Хм-м… Хорошо. Пусть будет по-вашему. Но зачем вы пришли ко мне?
Мышевский снова опускается в кресло и скрывается в тени.
Мышевский. Из-за вашей книги, профессор. Вы сами утверждаете, что спиритический сеанс – это реальная возможность пообщаться с уже умершими людьми.
Голышкин. Подождите, подождите, господин Мышевский! Кажется, я догадался! Так вот в чем дело! (Теперь уже он встает из-за стола и начинает мерить кабинет шагами, произнося фразы так, словно обращается не к собеседнику, а отвечая собственным затаенным мыслям). Вы не собираетесь тратить свою жизнь на эксперименты. Просиживать годами в лаборатории, склонившись над ретортами в надежде увидеть когда-нибудь на дне одной из них щепотку золотого песка? Это не для вас! Вместо этого вы хотите войти в духовный контакт с одним из тех, кто некогда владел рецептом философского камня. И выпытать у него секрет трансмутации. (Как будто очнувшись, останавливается напротив Мышевского и долго недоуменно смотрит на него в упор, словно пытаясь вспомнить, кто это). Ах, да… Поправьте меня, если я ошибаюсь.
Мышевский. Вы не ошибаетесь, профессор.
Голышкин. И кого же вы избрали для этой цели? Испанца Луллия? Или самого короля Эдуарда?
Мышевский. (Торжественно). Гермеса Трисмегиста.
Голышкин. (Хватаясь руками за голову). Бог мой! Вы еще более безумны, чем я предполагал.
Мышевский. А что вас смущает, профессор? Думаю, что больше Гермеса Трисмегиста о философском камне не знает никто. Недаром его называли Гермесом Триждывеличайшим. Именно этот египтянин впервые поведал миру о философском камне, который он получил во время своих алхимических опытов.