Проклятие двух Мадонн - стр. 17
Правда, в скором времени о забавах пришлось забыть. Хмурый, откашлявшись, поинтересовался:
– Вам знакома Бехтерина Марта Вадимовна? Кто-нибудь сумеет опознать тело?
Матушка с элегантным вздохом упала в обморок, а Любаша тихо спросила:
– Значит, нашли, да? Нашли? Игорь, ты слышал, они Марту нашли…
Левушка
Голова кружилась, а в горле неприятно першило, каждый вдох вызывал приступ кашля, с которым Левушка мужественно боролся, и без того на фоне Петра он, должно быть, забавно выглядит, а еще кашлять начни… вчерашний день в мокрых ботинках на болоте не прошел даром. И хотя Левушка, последовав совету Федора, выпил-таки водки с перцем на ночь, но с утра все одно знобило. Дома бы остаться, отлежаться в постели, так где ж тут отлежишься…
Не то чтобы присутствие Левушки было необходимо, вероятно, Петр прекрасно справился бы и сам, но… в кои-то веки в Левушкином районе случилось нечто серьезнее кражи, так неужто теперь он променяет расследование настоящего убийства на пуховое одеяло и чай с малиной?
Чай не помешал бы, и одеяло, знобит, будто вчерашний болотный холод обосновался где-то внутри, сидит, жрет, тянет последнее тепло… отвлекает.
Элегантная дама неопределенного возраста тихо осела на диван, надо сказать, красиво, почти как в кино, другая тут же принялась хлопотать, обмахивать обморочную веером. Дом такой… странный дом, до невозможности странный. И дело не во внешнем виде, а в самой атмосфере… будто в прошлое попал, и пусть телевизор в углу стоит, и мобильные небось у каждого, но все ж таки… непонятно.
– Так, значит, Марта Вадимовна знакома?
– Да, – ответила долговязая девица с болезненно-худым лицом. – Знакома. Это Ольгушкина сестра…
– Ольгу в это дело прошу не вмешивать, – жестко заявила дама в светлом льняном костюме. – Проявите хоть каплю милосердия, не подвергайте ее стрессу. Если нужно опознать Марту, это могу сделать я. Или Игорь. Даже лучше, если Игорь.
– Почему?
– А у него спросите… дамам не к лицу сплетничать, тем более о погибших. Пусть покоится с миром.
– Евгения Романовна, – нехорошо усмехнулась долговязая. – А мне кажется, что вы как раз сплетничаете.
– Боже мой…
Кто сказал это, Левушка не заметил, слишком уж много народу было, Петр решил так же, потому потребовал выделить ему место, где можно было бы поговорить с каждым членом семьи по очереди. Комната, куда проводила их все та же долговязая девица, отличалась почти вызывающей роскошью и удивительной захламленностью: обилие мебели, книги, бумаги, фарфоровые и бронзовые безделушки, тяжелые портьеры на окнах и слой пыли на зеркале, из-за чего отражения приобретали неприятный сероватый оттенок.
– Извините, что так, но тетушка запрещает кому-либо убирать в кабинете, боится, что дядюшкины вещи порастащат, хотя глупо, конечно, дверь-то открыта, но… блажь у нее такая. Правда, когда Дед приезжает, тогда не до блажи. – Девица уселась на низкую танкетку и поинтересовалась: – А где вы ее нашли?
– Кого?
– Ну Марту, естественно, кого ж еще. Вон, за стол садитесь, писать удобнее будет. Вам же надо писать? Протокол допроса и все такое…
– Надо, – согласился Петр. – Но если не возражаете, мы просто поговорим…
– Значит, диктофон, – заключила девица. – Ладно, мне-то все равно, а вот мегерам нашим вряд ли понравится… но вы спрашивайте, не стесняйтесь.