Проклятье Мира - стр. 26
Пришло и другое осознание: у меня нет запаха, если бы Мир отпустил меня, они могли меня потерять. Поэтому ему нужно было пометить меня, а вовсе не для моего мнимого спасения. Они шли на его запах, который я, идиотка, несла на себе. Я, я сама привела оборотней к нам.
- Ненавижу… - шепчу я, но Мир, конечно, слышит. Оскаливается, нехорошо так. - Ненавижу! - кричу я и бегу прочь, уже не разбирая дороги.
Слезы душат, я захлебываюсь в них, чувствуя, как соленые дорожки стекают по щекам. И не могу остановиться, словно в этом беге спасение. Я понимаю, что как только перестану бежать, мысли снова навалятся и придавят, потому несусь вперед из последних сил, не ощущая даже, как больно ветки задевают лицо.
В конце концов, силы кончаются. Я ухожу в пролесок, тянущийся по сторонам дороги, сажусь, прислонившись спиной к дереву. Вздыхаю, прикрывая глаза. Устала. Что теперь делать, непонятно. Большинство ушло через портал, открытый магом. Тех, кто умеет открывать порталы - десятки. Надеюсь, тот, что у нас, остался жив…
Сколько человек погибло? Куда они отправятся? Куда деваться мне? Конечно, я вроде бы как предупредила об опасности, никто не знает, как было на самом деле. Но вопросы могут возникнуть, меня будут допрашивать. Я расскажу правду, это без вариантов. Сама виновата, так и отвечу сама.
Снова выступают слезы, я шмыгаю носом, стирая их. Я не готова к войне. Я все делаю плохо. Столько лет училась на боевого мага, а в итоге что… Если бы меня не было, пострадало бы гораздо меньше людей. Возможно, наш отряд вообще не был бы разбит. А теперь и думать не хочется о том, что будет дальше.
Не знаю, сколько времени я бреду по дороге, один раз вырубаюсь ненадолго, пару раз перекусываю ягодами. Чувствую себя слабой, не только физически, но и морально. Я пала духом и мне хочется одного: забиться в темный угол и ни о чем не думать.
К ночи я уже еле волочу ноги, когда вижу огни. Жилая деревня. Возможно, там сейчас кто-то из тех, кто ушел из нашей. Я осторожно приближаюсь, вроде тихо. Потом решаюсь: мне нужно поесть, набраться сил. Интереса для мужчин я все равно не представляю.
Стучусь в ближайший дом, прислушиваясь: тишина. Понятно, меня не ждали, не хотят открывать. Война ведь идет.
- Пожалуйста, пустите на ночлег, - прочистив горло, громко говорю я. - Я не причиню вреда.
Лязгает засов: в дверях мужчина к сорока, лохматый, лицо заросло щетиной. Высунув вперед руку с лампой, осматривает меня и, хмыкнув, открывает дверь шире.
- Заходи.
Я прохожу через сени в основную комнату. Обычная деревенская изба, с одной стороны стол, с другой печь, сейчас не растопленная. Напротив занавеской закрыта часть пространства, видимо, спальная зона. Кроме того, что мне открыл, тут еще двое мужчин и старуха, очень древняя на вид. Зыркнув на меня неодобрительно, она шаркает ногами по полу, уходя за занавеску.
- Чего хотела, девка? - спрашивает тот, что мне открыл. Двое других сидят за столом, на котором стоит котелок, полный вареной в мундире картошки. Я чувствую, как урчит живот.
- Соседнюю деревню заняли оборотни, - говорю ему. - Я сбежала, хотела попроситься на ночлег. И если можно, поесть.
- Расплачиваться чем будешь?
- Расплачиваться? - я так удивляюсь, что даже не пытаюсь это скрыть. Кажется очевидным, что сейчас все помогают друг другу. - У меня ничего нет.