Проклятье дома на отшибе. Мистика - стр. 16
И он появился. Голый по пояс, с глубокими ссадинами на коже, с голодными, затравленными глазами и стекающей по подбородку слюной. Грязные штаны висели на одной пуговице. «Принц» придерживал их рукой, изрезанной длинной кровоточащей царапиной. Судя по оголённым бокам, трусов на нём не было.
– Ты… ты кто? – спросила Иля.
– Мум, – промычал странный юноша и заплакал.
– Немой, что ли?
«Принц» покачал опущенной головой.
– Откуда ты?
Парень повернул голову и кивнул на север.
– Всё понятно, – Иля встала, отряхнула платье, подобрала книжки. – Пойдём.
– Мум… – невнятно прогундосил парень, вжимая голову в плечи.
– Домой, куда… Голодный небось? – Иля поморщилась, глядя на грязные дорожки от слёз на щеках «принца», порылась в кармане, вынула носовой платок, протянула.
– На, оботрись, а то мать напугаешь.
Когда они вошли в кухню, Зинаида сидела, ссутулившись, на продавленном диване и перекладывала фотографии в картонном альбоме. На столе лежала синяя мороженая курица. Зинаида подняла голову и уставилась на дочь выпуклыми базедовыми глазами.
– Мам, надо его накормить. – Иля подтолкнула «принца» вперёд.
Базедовые глаза задёргались под длинными выцветшими ресницами.
– Зачем это? – растерянно произнесла Зинаида.
– Не видишь, он голодный.
– Голодный? – Мать распрямила плечи. – Вижу, язык проглотил. Ты откуда его такого выкопала?
– Из кустов!
– Чего? – Зинаида нахмурилась.
– Чего-чего, вылез из кустов… Оттуда, – кивнула в окно.
– Сбежал, что ли?
– Наверное, – Иля пожала плечами.
– А ты что в кустах делала?
– Книжку читала, мам.
Иля прошла к холодильнику, открыла и нырнула в него головой.
– А что, обед не готов?
– Нет ещё. Через час. Видишь, курицу размораживаю.
– А котлеты?.. Ещё вчера гора была.
– Вчера была, а сегодня уже нет. Витька с Сашкой все перетаскали.
– Вот же проглоты. Зачем ты им дала?
– Так мы же не знали, что к нам гости нагрянут… из кустов. – Зинаида отложила альбом и тяжело поднялась. Подойдя к дочери, чуть слышно буркнула: – Ты зачем это в дом привела?
– Он голодный, мам.
Зинаида снова посмотрела на полуголого парня.
– Надо его назад вернуть, пока он чего-нибудь не натворил.
– Тихий вроде… и жалкий. Покормить его надо.
– Дай ему печенья и чай сделай, а я пойду братьёв твоих кликну, пусть отведут его туда, откуда пришёл.
Зинаида пошаркала разношенными тапочками из кухни на задний двор, где, привалившись к деревянному плетню, курили, перемежая затяжки с отборным матом, сыновья. Рядом на земле валялся разобранный мопед.
– Ну и чё мы теперь Лёвке скажем? – Сашка пнул лежащее у ног колесо.
– Ну чё-чё… Несчастный случай, чё… Кабы не кошка…
– Кабы ты перед девками не выпендривался…
– Да ладно тебе, – Витька загасил бычок об забор и плюнул в сторону мопеда. – Чего-нибудь придумаю…
– Эй, вы чего там расселись, совсем плетень доломаете. – Зинаида сошла с крыльца и направилась к сыновьям.
– Чего ты, мать, бурчишь? Сами доломаем, сами и починим, – откликнулся Сашка, отлепившись от плетня.
– Да уж, вы почините… – буркнула мать, глядя на разбитый мопед. – Вы только ломать мастера.
– Мать, не начинай, а… – поморщился Витька. – И так тошно.
– Тошно тебе? – Зинаида упёрла руки в бока. – Чей мопед раскурочили?
– Лёвкин. – Сашка присел, приподнял выгнутое дугой колесо. – Покататься взяли… И покатались.
– Ох-ма! – Зинаида схватилась за голову. – Сами хоть целы?