Проклятая звезда - стр. 35
Потом я замираю на каждый скрип старой деревянной лестницы. Внизу, в кухне, я задерживаюсь, чтобы накинуть плащ и прикрыть светлые косы капюшоном. Ноябрьский ветер страшно завывает в дымоходе.
Холод, который царит внутри здания монастыря, не идет ни в какое сравнение с холодом на улице. Стоит только мне выйти на задний двор, он набрасывается на меня и начинает кусать нос, щеки и кончики пальцев. Вода в мраморной птичьей купальне замерзла. Я поспешно прохожу под запотевшими окнами оранжереи сестры Эвелин, тоскуя по ее влажному теплу.
Ветер забирается под плащ, сдувает с головы капюшон и треплет волосы. Месяц бросает с неба тени на песочную дорожку. Для того чтобы разоблачить меня, достаточно одной-единственной девушки, прижавшейся носом к холодному оконному стеклу и любующейся ночным садом.
Сад занимает весь задний двор. Кованые железные ворота в дальнем его конце выходят на переулок. Я хватаюсь за холодный металл и тяну на себя. Из-за угла возникает высокая фигура.
Целую минуту я только глупо улыбаюсь, а потом бросаюсь к нему, томимая безрассудным желанием.
– Почему?
Капюшон скрывает его лицо, но этот голос я узнала бы где угодно. Вот только никогда прежде не слышала в нем такой ярости. Я замираю на месте, будто вдруг наскочив на разделившую нас прозрачную стену.
В тот день, в церкви, он задал мне этот же вопрос. Это было последнее, что я услышала от него в Чатэме. И первое, о чем он спросил сейчас.
Мы стоим так близко друг к другу, нас разделяют лишь какие-то дюймы. Я могла бы потянуться и…
– У нас был план. Я выполнил свою часть и ожидал того же от тебя. Я надеялся, что ты объявишь о нашей помолвке. Что случилось, Кейт? Неужели ты… – Ветер срывает капюшон с его головы, и я вижу, что его медные волосы растрепаны еще сильнее, чем обычно, а щеки и уши покраснели. Он делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. – Твои чувства ко мне изменились?
– Нет! – Я потрясенно смотрю на него. Неужели он считает меня такой непостоянной и вероломной?
– Тогда скажи, почему ты это сделала?
Он словно напрягся под черным плащом, а взгляд… Финн держится еще холоднее, чем в момент нашей встречи на площади, хотя кажется, что это невозможно.
Я собиралась сказать ему, что мы не можем быть вместе. Убедить, что я этого не хочу. Для него гораздо безопаснее будет забыть меня, вернуться в Чатэм и найти другую девушку. Я собиралась сделать так, чтоб он меня возненавидел.
Я уже много лгала, и мне еще не раз придется это сделать, но только не сейчас. Я не могу заставить себя солгать.
– Скажи мне. – Его голос обрывается, а карие глаза ловят мой взгляд в поисках ответа.
Так хочется вывалить на него всю правду, и пусть он утешит меня, убедит, что все будет хорошо, уничтожит поцелуями все мои страхи. Когда я впервые поцеловала Финна, его губы были голодными, а руки – нежными, как перышки. Тогда, помню, повсюду появились перья. Они хрустели под моими туфлями, плыли над громоздящимися в чулане горами запрещенных книг, торчали из его спутанной шевелюры.
Даже сейчас я чувствую, как заполоняет меня моя магия, пробудившаяся от этой безумной смеси страха и вины, любви и стыда и от близости Финна, который стоит в какой-то паре дюймов от меня. Он – тот единственный, кто заставляет меня становиться такой, полудикой и вожделеющей.