Проклятая повесть - стр. 8
А сама подумала о том, что знала если бы Галина, как на самом деле изменился Лялькин, то упала бы, наверное, со стула. Огарковой хотелось побыть одной, обдумать все, а в приемной сидел еще этот занудный журналист. Не отвяжешься ведь.
– Ну, все, кажется, – Огаркова, дала понять, что не намерена, продолжать разговор.
По дороге от здания администрации до библиотеки, Таткина обдумывала, как она для себя назвала, «явление Лялькина» в город и пришла к выводу, что нужно с ним переговорить.
Дело в том, что распоряжением администрации всем культурным учреждениям разрешили зарабатывать деньги, в том числе сдавая помещения под различные мероприятия. Она вспомнила, что года три тому назад Лялькин обращался к ней с предложением организовать кружок по изучению наследия древне-обской цивилизации, но тогда это было невозможно.
В храм, окруженный соснами, перешагивая через фундаментные блоки восходящего рядом собора, пробирался наш давний знакомец, Лялькин Геннадий Петрович. Июньское солнце перевалило за полдень. Было жарко, и потому Геннадий Петрович был одет в длинную навыпуск рубаху, перепоясанную вокруг шелковым шнурком с кистями. Волосы его были подрезаны и расчесаны на старообрядческий манер.
Он вошел в храм и с полчаса ходил по нему, иногда останавливался около образов и замирал перед ними в странной позе. Эта поза с вытаращенными, остекленевшими глазами, словно посетителя хватил столбняк, очень не понравилась двум богомольным старушкам.
– Экий аспид, – проворчала одна, снимая с подсвечника огарок.
Вторая обернулась на шепот подружки и, было, открыла рот, чтобы выразить свое отношение к этому странному человеку, но в алтарные двери к амвону прошествовал священник.
– Здравствуйте, Геннадий, кажется, Петрович? – чуть пригундосывая, произнес священник, подавая подошедшему человеку руку для поцелуя и мелко крестя.
Лялькин внушал доверие священнику благообразном видом, к тому же настоятель храма Богородицы отец Владимир не отличался даром проницательности и судил по наружности, а наружность Геннадия Петровича Лялькина была самая что ни на есть православная: благообразный, бородатый, в брюках с нависом на голенища хромовых сапог. Он приходил к отцу Владимиру уже в четвертый раз с одной и той же просьбой.
Речь Лялькина была степенной, уснащенной к месту цитатами Ветхого и Нового заветов. Вот только глаз, скрытых в густых зарослях бровей и подступивших к ним черным пушком бороды, не мог, да и не пытался разглядеть благочинный, а зря.
Глаза Геннадия Петровича были примечательные: черные, колючие, рыскали по сторонам и вспыхивали время от времени жутковатым огоньком. Многие жители города, любители эзотерики и таинственных явлений, испытали на себе этот взгляд и долго, потом не могли отделаться от ощущения власти над собой этого человека.
Конец ознакомительного фрагмента.