Проклятая картина Крамского - стр. 34
– Если хочешь остаться с ними, я не буду возражать. – Тетка курила и пепел стряхивала в вазон.
– Нет.
Илья не знал, почему сама мысль о том, чтобы жить с одной из тех пышных и не в меру заботливых женщин, была ему неприятна.
– Умный мальчик. Тогда послезавтра мы уедем.
– Нет.
– Илья. – Она не сюсюкала и не пыталась погладить Илью по голове. – Послушай. В твоей жизни произошла трагедия. Не каждый взрослый человек способен пережить подобную. Мне жаль, что все получилось именно так…
Утешать она тоже не умела.
– Твои родители умерли. Но ты жив. И жить тебе придется… Если, конечно, ты не собираешься совершить какую-нибудь глупость?
– Какую? – Про глупость Илья не понял, а тетка усмехнулась и сказала:
– Значит, не собираешься. Хорошо. Мне некогда возиться с истеричными подростками. Поэтому послушай. Остаться одному тебе не позволят. Вариантов есть несколько. Первый – детский дом. Уверяю, тебе там точно не понравится.
Илья дернул плечом: он не собирался вот так признавать теткину правоту. Но детский дом…
– Второй – над тобой оформят опеку Галя или Люда. В целом, они довольно неплохие женщины, хотя… Илья, буду откровенна. Им нужен не ты, а твоя квартира. Возможность переселиться в Москву на законных основаниях.
Она опять замолчала, позволяя обдумать.
– Третий вариант. Я забираю тебя с собой. Твоя квартира мне не нужна, у меня собственная имеется. Переселяться в Москву я тоже не собираюсь. Мне нравятся моя жизнь и моя работа. Да, с твоим появлением кое-что изменится, но я надеюсь, что эти перемены не будут глобальны. Я… знаешь ли, не привыкла возиться с детьми.
– Я не ребенок!
– Замечательно, – ответила тетка без тени улыбки. – В таком случае, полагаю, ты будешь вести себя по-взрослому. Для начала подумай хорошенько и реши…
Думал он долго.
Ему так показалось. А на деле – минут десять. Максимум – пятнадцать… и сказал:
– Я поеду с вами.
К Генкиному дому он подходил со странным чувством.
Возвращение в прошлое?
Почти. Только прошлое это какое-то обесцвеченное… Он помнил и этот дом, некогда весьма престижный, а ныне представлявший собой жалкое зрелище. И площадку. И тополя даже, которые за двадцать лет вытянулись, разрослись. Правда, осклизлые голые ветви их выглядели жалко и немного жутко.
Как и покосившийся грибок над опустевшей песочницей.
В песочнице же с задумчивым видом пристроился рыжий пес, явно домашнего вида… Илью он проводил мрачным взглядом.
Узкая лестница.
Лифт.
В доме тетки лифта не было, и, в первый раз попав к Генке, Илья не отказал себе в удовольствии прокатиться. Под крышу и на первый этаж. А потом опять под крышу.
Здесь пахло хвоей. Танька деловито раскидывала еловые лапки. А Людочка, та самая Людочка, которая ныне обреталась на ниве журналистики, ей помогала.
– Решил все-таки прийти? – поинтересовалась Танька. Ее черное платье было вызывающе коротким, ко всему с глубоким вырезом. – А почему без цветов?
– По кочану.
– Ладно, мы на венок сбрасывались, потом посчитаю, и вернешь.
Танька повернулась спиной.
– Людок, глянь, пожалуйста, машина уже приехала? Если нет, позвони… Что это такое, мы ясно с ними договаривались…
Людочка кивнула.
– …Заодно ветки до первого этажа положи, но не слишком густо, лапника немного… А ты не стой, в квартиру загляни. Там все наши…
Не все.
Соврала Танька.