Произвол - стр. 47
Мы толпились на пороге, не зная, куда деваться. Дневальная – крупная девица с мужицкими широкими плечами – не растерялась. Она начала раскладывать нас по двое, а то и по трое, если возникала такая необходимость. Звали ее Галиной, или Галкой. Человеком Галка была, мягко сказать, бесцеремонным. Она без зазрения совести сталкивала на край мирно развалившихся девушек, будила спящих, скидывала на пол вещи отсутствовавших. Подростков сгоняла группами на одну шконку, заставляя их уступить взрослым. Но были те, кого Галка не трогала, даже не смотрела на них. То были жучки.
Воровки сидели сплоченной командой у печи, скрестив ноги под собой, и хищно зыркали на нас, словно стая гиен на стадо зебр.
– Какие заколки у тебя красивые, – подмигнули они полной даме, у которой в волосах блестели золотые украшения.
Меня поселили с бывшей студенткой – немногословной, серьезной девушкой лет двадцати по имени Даша. Тоже из новеньких, прибыла в лагпункт вчера (но срок отбывала не первый год). Я не то что не жаловалась, а, напротив, была рада нашему соседству. Фигуристой грузинке повезло гораздо меньше. Она отчего-то сразу возбудила к себе лютую неприязнь и была сослана к храпящей, не очень опрятной с виду старухе, которая, как выяснилось позже, к тому же страдала метеоризмом.
Покормили мамалыгой, а казалось, что не кормили вовсе. После отбоя Даша повернулась ко мне спиной, задев плечом – я не поняла, нарочно или случайно, – и моментально уснула. Она еле слышно посапывала в подушку, а я ворочалась. Все пыталась привыкнуть к спертому, зловонному воздуху в бараке. Немытые тела тех, кого разместили в карантинном до нас, ночная параша с мочой, пропитанная потом одежда и свисавшее с веревок влажное после стирки белье. Это была несусветная вонь. Это само по себе было наказанием.
Так я и лежала, уставившись в потолок, когда жучки тихонько повставали с нар и пошли обворовывать прибывших. «Курочить, тут говорят: курочить, – поправила я себя. – Учи жаргон, Нина».
Жучки рылись в вещах мастерски ловко и беззвучно. Так прощупывает пациента опытный врач, выучивший за годы практики, какими движениями и в каких местах следует пальпировать тело. Я изображала спящую, когда чьи-то ледяные руки прошлись по моим волосам, ушам, шее, пальцам и запястьям. Воровка не отыскала на мне ни украшений, ни креста, зато, в отличие от жучек из трюма, догадалась пошарить в трусах. Я от безразличия и какой-то безнадеги даже не дернулась. Забрав деньги, уголовница потеряла ко мне интерес и сунулась к соседке.
Золотые заколки соскользнули с волос полной дамы, вместе с ними исчезли и кожаные ботинки молившейся в волокуше девушки. Добротный полушубок тоже куда-то запропастился.
Жучки заныкали добытые клады и возвратились на свои шконки. Стихло. Я провалилась в беспокойный сон, изредка прерывавшийся оттого, что Даша дергала ногами и мычала. Кошмары, поди, виделись.
– Подъем! – распорядилась Галка.
Так начиналось наше утро. В шесть часов.
Я выбралась из-под Даши – среди ночи она завалилась на меня, но ни я, ни она того не заметили – и протерла опухшие глаза. Вот сейчас я действительно чувствовала себя заключенной. Загнанной за колючую проволоку, как отпетая преступница, опущенной до самых низов заключенной, утратившей все цели, кроме единственной – выжить, выжить любой ценой.