Происшествия, приключения, фантастика, фронтовые и исторические хроники. Книга 4 - стр. 15
Выйдя в эфир, я сообщил о проделанной работе. Что дальше?
– Попробуй вскрыть контакт трубки с вмещающими, – сказал начальник и я понял, что он не знает, чем меня занять.
Шурф
– А что с фотоаномалией? – вновь поинтересовался я. И он опять пробурчал что-то про геохимию.
Поскольку приказы не обсуждают, я поставил ребят на копку шурфа, но, жалея их бесполезный труд, попросил проходить хотя бы сантиметров по десять. Большего они все равно бы не прошли. Так прошла еще неделя.
– Как дела? – спрашивал меня порой Жадобин.
– Копаем… – отвечал я.
А сезон подходил к концу. Была уже середина августа. Лиственница начала потихоньку желтеть, а карликовая березка краснеть. Мы копались потихоньку на своей трубке, а на Улах-Муне летал МИ-4, залетывая участок магнитометрией, работал наземный геофизический отряд и отряд занимающийся геохимией по размеченным геофизиками профилям, что-то копали горняки… а результатов все не было. Мою аномалию почему-то так никто и не заверял…
И как-то на связи, часов в 11-ть, когда мои «горняки» (я не могу это слово написать без ковычек) ушли на склон к шурфу, а я включил рацию скорее из любопытства – послушать как идут дела у наших, Жадобин с лукавством вдруг спросил меня:
– …Ты здесь на свою аномалию не хочешь сходить?
Я почувствовал, что Осташкин сидит рядом с ним.
– Конечно хочу! – ответил я.
– Собирайся! Борт высылаем!
Я поспешно стал сворачивать лагерь, свертывать спальники, снимать антенну, собирать посуду, снимать палатку, вытряхивать от золы печку и стаскивать все это на косичку, благо она была рядом.
Вскоре загудел и выскочил из-за сопки вертолет. Описав полукруг, он резко приземлился на косичке, я запрыгнул в него и сказал пилоту, что надо забрать ребят со склона. Мы взмыли в воздух, подлетели к шурфу (сесть было невозможно), пилот открыл окошко и помахал ребятам рукой, показывая вниз в сторону стоянки. То же сделал механик, открыв боковую дверцу: «Давайте, давайте. – мол, – вниз!». Они поняли и, похватав нехитрый инструмент, побежали к лагерю. Вертолет приподнялся, плавно слетел на косу (воды уж почти не было, оставалась только в бочагах) и сел, не выключая винтов. Пока я закидывал внутрь салона снаряжение (механик принимал его и укладывал ближе к кабине), прибежали ребята, мы загрузились и вертолет, легко оторвавшись от косы, почти вертикально взмыл в воздух и полетел на Улах-Муну.
Что и говорить, пилот был классный, самый опытный из Оленекского авиаотряда – Волошин, мы его знали и очень уважали.
На Улах-Муне, где все приличные домики были заняты работниками партии, я подселился к своему приятелю, Диме Израиловичу, начальнику геофизического отряда, который «захватил» себе место в комнатке большой избы-клуба.
Дима Израилович
=На следующий же день, мы с ним, захватив магнитометр и треногу, в сопровождении двух опытных горняков с их инструментом, пошли к месту разрыва структурного уступа на склоне. «Поставив» горняков на ровной площадке под уступом, Дима с ходу прошел с магнитометром в районе разрыва уступа… И первую шкалу прибора зашкалило… Дима от волнения даже сел на землю, вытер пот со лба и закурил…
Это была магнитная аномалия, это была кимберлитовая трубка! Моя вторая кимберлитовая трубка за этот сезон!
Горняки были поставлены на центр аномалии, а Дима еще долго подсмеивался надо мной, вспоминая, как я, детализируя центральную часть с шагом 1х1м (трубка оказалась небольшой по диаметру), запутался в установке колышков-пикетов.