Проигравший получает все - стр. 13
Таня мгновенно оценила ее. Было той лет семнадцать. Короткая юбчонка едва прикрывала розовые трусишки. Тельце обтягивала маечка с турецкого рынка. Под маечкой не было лифчика. Топорщились маленькие грудки. Волосы стянуты в пучок копеечной заколкой. Типичная пэтэушница.
– Знакомьтесь, девочки, – пробормотал из-за Таниной спины Дима. – Это – Оля, моя… – легкая заминка, – подруга. Таня, э-э, моя старая знакомая.
– Так, значит, старая знакомая, – нахально проговорила девица, глядя в глаза Тани бесстыжими своими буркалами. Конечно, для нее двадцатишестилетняя Таня была старой. – Очень приятно. – Девица сунула Тане влажную ладошку.
Ничего не оставалось делать, как пожать ее.
– Здравствуй, девонька, – чуть насмешливо проговорила Таня.
– Девочки, – увещевающе проговорил Дима. – Пойдемте на кухню, попьем чайку.
Он заметно смущался. Тане тоже было не по себе.
А пэтэушница чувствовала себя как рыба в воде.
– О, тортик! – вскричала она. – Люблю я сладенькое! Особенно перед сладеньким. Да, Димочка?
Дима еще больше смутился, не ответил и занялся чайником.
Таня без приглашения уселась на кухонную табуретку.
Она кипела от возмущения. Она, конечно же, не ревновала Диму. Много чести! Собрался потрахаться с крошкой – ради бога! Но зачем было приглашать ее, Таню? Зачем ее, взрослую, богатую и почти замужнюю женщину, ставить в неловкое положение? «Я, может, только ради того, чтобы поговорить с тобой, прилетела из Франции – а ты не в силах разобраться со своей очередной потаскушкой! Хотя бы избавиться от нее к моему приходу!»
На кухонном столе стояли две недопитые бутылки пива. Валялись раскрытые пакеты из-под чипсов. Тарелками и стаканами здесь себя не утруждали.
У батареи примостились еще четыре пивные бутылки – уже пустые. «Эх, Дима-Димочка, – подумала Таня, – тряпка ты. Не можешь никому сказать «нет» – даже этой ссыкухе подъездной. Был бы ты бабой – ходить бы тебе всю жизнь беременной! Да из тебя все кому не лень будут веревки вить. Вот поэтому-то я – не с тобой. Понял?»
Ярость Тани потихоньку улеглась. Она стала смотреть на эту ситуацию словно со стороны. Ей было весело наблюдать, как суетится Дима, тщетно пытаясь навести порядок на столе и в их отношениях.
– Олечка, порежь, пожалуйста, тортик, – сладко-сладеньким голосом попросил Дима.
– Пусть она режет, – мотнула головой пэтэушница. – Я не умею.
– А что ты вообще умеешь? – доброжелательно поинтересовалась Таня.
– Не твое дело! Не волнуйся! Что надо – умею. Получше тебя! Правда, Дима?
– Девочки-девочки, – невпопад проговорил Дима.
Эта Оля отчего-то имела над ним странную власть.
Таня резала тортик. Дура, еще выбирала, чтоб Димке понравился. Ей было смешно и стыдно наблюдать за девицей. Неужели Дима мог клюнуть на такое убожество?
– Ну, Димочка, – язвительно начала она, чтоб не молчать и хоть как-то уесть девку, – расскажи, над чем ты работаешь? Наверно, собираешь материал для очерка о трущобах? О детях городского дна?
Девица въехала в намек и ощерилась:
– Сама ты помойка!
Ну что ты будешь делать! Как с такой прикажете сражаться? Все равно, как если бы ты наносила изящный фехтовальный укол, а тебя в ответ – дубиной!
– Но-но, ты у меня потише тут! – Дима вдруг возвысил голос на девицу.
Та сразу сникла.
– И вообще! – вдруг выкрикнул Дима. – Шла бы ты лучше домой! Шалава!