Проходящий сквозь стены - стр. 30

Охранник в дверях только осмотрел мутно, зато в коридоре торопливо курят, жадно затягиваясь, Глеб Павлович и Данилин, они всегда делают вид, что выскочили на минуточку, а так все в работе, все в работе, хотя я их только и вижу либо в курилке, либо вот так в коридоре у приоткрытого окна.

– А, Виталик! – сказал Глеб Павлович жизнерадостно. – А я слышал, что тебя выгнали.

– И я слышал, – поддакнул Данилин.

– С треском, – уточнил Глеб Павлович. – Это правда?

Я ответил очень уверенно:

– Конечно! По мне ведь видно, какой я несчастный?

Они смерили меня взглядами, а я в самом деле на этих протеиновых коктейлях раздался в плечах и нарастил сухих мышц, что позволяет держаться уверенно.

– Да, – сказал Глеб Павлович нерешительно, – заметно.

– Ага, – промямлил и Данилин еще неувереннее, – ты какой-то понурый.

– Вот-вот, – подтвердил я. – Это я так жутко страдаю. Поняли? А вот вы счастливые, вас все еще не выгнали. Ну, бывайте! Я пошел за расчетом…

Глеб Павлович предупредил:

– Сегодня бухгалтер сдает квартальный отчет. В фирме уже не появится.

Я отмахнулся.

– Да пусть наш славный и доблестный шеф себе мои жалкие гроши в жопу засунет! Кому они нужны? Мне главное – трудовую забрать. И чтоб не считали, что это я вам что-то должен.

Они вообще умолкли, челюсти отвисли. Я двинулся к кабинету босса, спина прямая, а походка пружинистая. Ну совсем похож на того, которого выгоняют.

Павел Дмитриевич возвышается над столом, как бегемот над детской коляской. Глядя на него, никто не скажет, что этот толстяк занимался балетом или пришел из тенниса: бывших боксеров или штангистов-тяжеловесов видно сразу. Но боксером он был в те времена, когда я спортом никак не интересовался по возрасту, так что я застал уже этот гибрид носорога с бегемотом.

Он поднял голову, на меня взглянули маленькие свиные глазки. На столе поблескивают стеклами очки в золотой оправе, но что-то я не видел, чтобы Павел Дмитриевич ими пользовался. То ли стесняется, то ли не догадывается, куда их надевать.

– Здравствуйте, Павел Дмитриевич, – сказал я с преувеличенной почтительностью. – Как ваше драгоценное здоровье? Врачи советуют быстрый бег от всех болезней! Можно – вприпрыжку. И вприсядку временами.

– Не жалуюсь, – буркнул он с неприязнью, – а ты, как я вижу, всерьез качаешься?

Я замахал руками, будто отгонял назойливую муху.

– Что вы, Павел Дмитриевич! Здоровому человеку спорт не нужен. А больному – вреден. Я люблю экстремальный спорт – серфинг в «net-mail»e…

– Занятия спортом продлевают жизнь, – сказал он раздраженно.

– На десять лет, – согласился я, – но потратить на него придется двадцать. Невыгодно с точки зрения нашей рыночной экономики.

– То нашей, – рыкнул он. – Но у тебя фигура стала получше.

– Лучше спортивная фигура, – согласился я, – чем спортивное лицо. Вообще-то я, Павел Дмитриевич, по важному делу пришел.

Он испытующе оглядел меня с головы до ног.

– Ты? Что-то в лесу сдохло. А я смотрю, совсем появляться перестал. Болел, что ли?

– По мне похоже? – удивился я.

Он продолжал сверлить меня маленькими глазками исподлобья. Во взгляде появилось недоумение, приподнялся, как жаба, что вроде бы и не подпрыгивает, но становится выше и внушительнее, пугая другую жабу.

– Нет, – сказал он наконец, – не похоже. Ты держишься уверенно, как будто хапнул где-то миллион и сумел скрыться.