Прогулки по Москве. Москва деревянная: что осталось - стр. 5

Историк деревянного зодчества И. Н. Шургин, вспоминая свои поездки вместе с реставратором Б. П. Зайцевым, связанные с обследованием деревянных церквей Подмосковья, пишет, что «…мы тогда никак не думали, что большинство из них исчезнет еще при нашей жизни»[7].

В Москве, в пределах Белого города, деревянных храмов почти не осталось уже к концу XVII века. Периодическая активизация строительства деревянных церквей была связана с частыми эпидемиями. В 1771 году, например, во время эпидемии чумы очень быстро построили шесть деревянных церквей на московских кладбищах. «Последним построенным до пожара 1812 года храмом стала Введенская церковь за Салтыковским мостом. После ее постройки к дереву как материалу для строительства храмов не возвращались до второй половины XIX века»[8].

Остановимся подробнее на жилище небогатого человека и его семьи, в том числе в допожарной Москве. И в городе, и на селе это была бревенчатая изба. Бросается в глаза разительное отличие между скромными избами Центральной России и монументальными, большими домами деревень Русского Севера. Причина, в частности, в том, что на Севере не было крепостного права. Быт помещичьего крепостного крестьянина среднерусской полосы был очень тяжел. «Жизнь крепостного крестьянина была заполнена тяжелым изнурительным трудом. Бесправие, нищета, забитость, неграмотность сформировали тип крестьянина, который описали многие литераторы России… Свободных дней у помещичьего крепостного было два в неделю. В остальные дни он трудился на господина»[9].

Крестьянский дом в Кижах. Рисунок В.В. Алексашиной

Крестьянская изба в Симбирской губ. Фото 1900-х гг.

Внутренний вид крестьянской избы

Изба – очень консервативный вид жилища. Быт людей, живших в избах, не менялся на протяжении столетий. Но было бы неверно думать, что изба не эволюционировала и оставалась в неизменном виде. Отличие хорошо видно при сравнении бедного народного жилища начала XVIII века и домов более позднего времени. Раньше большинство изб были курными, то есть топились «по-черному». До 1700 года поголовно все беднейшее население не только деревень, но и городов жило в таких избах. Но в течение XVIII–XIX веков количество «черных» изб неуклонно уменьшалось, и к середине XIX столетия их оставалось не более 20–30 %. В Москве в 1722 году появилась особая инструкция. В пункте 9 этой инструкции предписывалось во всех городских «черных» избах сделать трубы и впредь строительство «черных» изб запретить. В «черных» избах не только отсутствовала труба для отвода дыма, но и были земляные полы. Редко когда в таких домах полы были дощатые, и у современного человека это вызывает удивление. В своей книге исследователь архитектуры Л. В. Тыдман пишет: «Современному человеку трудно понять, почему семья, в которой есть мужчины, владеющие плотничьим мастерством, не могла обзавестись дощатыми полами и белой избой. Во-первых, помещичьему крестьянину не безопасно было выделяться каким-либо признаком зажиточности – это могло вызвать увеличение оброка. Другая причина – боязнь осуждения со стороны односельчан»[10]. Тут имеется в виду общераспространенное в деревне и существующее до сих пор чувство зависти к более трудолюбивому и удачливому соседу. Зависть часто приводила к поджогам, которые становились для крестьянина непоправимой катастрофой. Именно зависть является одной из причин того, что в современной деревне частное фермерское хозяйство не может укорениться. Однако вернемся в далекое прошлое. Полы в избах до начала XVII столетия продолжали оставаться земляными.